Тайна на шестерых - Эдуард Янович Салениек Страница 8

Сарке не терпелось идти вперед, иногда ее настойчивое призывное мычание раздавалось уже далеко в стороне. Но Идаля не отзывалась и не трогалась с места. Четвероногой атаманше ничего другого не оставалось, как, сердито сопя, возвращаться обратно — даже сам вожак не смел в лесу нарушать закон, запрещавший отлучаться от стада. Как уж там Сарке ни злилась, как ни поносила Идалю на коровьем языке, та, пока шла зарядка, никуда не отходила от пастушки.

В Шершенище никто не подсмотрит, кувыркайся себе сколько душе угодно. Но сегодня у Инты за спиной вдруг раздался знакомый дедушкин голос:

— Зачем, внученька, бьешь воздух ногами? Чем он, бедный, перед тобой провинился? Уж лучше бы ты следами звериными занялась, поучилась находить, где заяц завтракал, где серна ночевала.

— Ой, дедушка, как ты меня напугал!.. А следы я и так знаю. И не только больших зверей, не думай! Хочешь, покажу, где бельчонок пробегал?

— Подумаешь! Может, еще захочешь удивить меня кротовой норой? — притворно ворчал дед. — А вот скажи, в каком месте белка-мать обучала этого твоего бельчонка счету?.. Ну что?.. А у которого пенька лисичка-сестричка своему богу молилась?.. Эх ты, — разошелся дед, — слышишь, пташка заливается: чили-чили, тяни-тяни? А другая ей в ответ: сама-тяни, сама-тяни. Слышишь? А что это за птички, знаешь — нет?.. То-то… Да, — вздохнул старик, — вот у меня крестный был, все знал: и когда у воробьев праздник, и когда дятел для своей семейки дачу строит. Все-все!

Он замолк, откашлялся. Над головой щелкала, словно сахар щипцами дробила, какая-то желтоватая пичужка. Другая, невидимая снизу, храбро дула в свой сиплый кларнет.

— А вот эти кто такие? — тихо, чтобы не вспугнуть птичек, спросила Инта.

— Эти?.. Гм… — Дедушка перебирал отвисшие седые усы. — Видишь ли, я уже давненько по лесу не хаживал. Но в твои-то годы… Ну-ка, посмотри на ту сосну, — снова оживился старичок. — Что за сосна? Для чего сия сосна предназначена? А? Молчишь?.. А вот знаток тебе как по книжке прочтет: эта сосна — только лучины из нее щепать. Зато вон та ель — высшего сорта, хоть на скрипки ее пускай. А ольха — там, слева, видишь? — для копчения колбас лучше во всем Шершенище не сыщешь…

Дед немного преувеличивал свои познания, не без этого, конечно. Но все равно слушать было интересно.

Инта не удержалась, поддразнила дедушку:

— А у этой березки, наверное, так: верхние ветки — только банные веники из них вязать, те — на березовую кашу пойдут, для проказников лучше не придумаешь; что потолще — на кухонные метлы, что потоньше — мух разгонять…

Дедушка прищурил слезящийся глаз:

— Раз уж ты у нас такая всезнайка, не покажешь ли местечко, где подмаренник[6] растет и заячьи лапки[7] — тоже травка такая? А то бабушка просит, полотно красить ей нужно… Ну, умница-разумница?

7

«Умница-разумница» стояла с широко раскрытыми глазами, и лицо ее быстро краснело.

— Где… где же коровы? — только и смогла произнести сна.

Вот так штука!.. Пока они тут выхвалялись друг перед другом своими глубокими знаниями лесных тайн, коровья дружина незаметно скрылась из глаз.

Дедушка, чувствуя свою вину, бормотал неуверенно:

— Вот видишь… То ли дело следопыту! Беги по следам и хватай за рога!

Сочувственно шелестели листья рябины, а сверху, скрытый ветвями, кто-то из крылатой братии попискивал с ехидцей: «Хи-хи-хи! Не найти! Не найти! Хи-хи-хи!»

Потерять в лесу стадо коров — дело нешуточное. В полной мере понять и оценить это может лишь тот, кому самому доводилось попадать в такую беду. Ведь коровы, оставшись без присмотра, могут забрести бог знает куда!..

Инта туда, Инта сюда! И снова туда, и снова сюда! И все бегом, бегом, словно горящий мох обжигает ей ноги. Нет и нет, вот несчастье! Хоть бы еще все эти пернатые и хвостатые на минуту перестали трещать да пищать. Может быть, коровы совсем близко, а вот не слышно ни сердитого пофыркивания Сарке, ни возни Лауце с Идалей, ни треска сухих сучьев под копытами.

А где же дедушка?

Пока Инта металась из стороны в сторону, он тоже бесследно исчез, видно, кинулся на поиски в другую сторону.

И Мориц, как назло, куда-то задевался…

Что за неудачный день! Мориц, конечно, не лучших собачьих кровей, но какой уж есть, все помог бы немного. И вообще как-то спокойнее на душе, когда рядом с тобой живое существо. Мориц обычно присоединяется к стаду, когда оно проходит мимо его конуры. А сегодня? Был он в лесу или не был?.. Инта никак не могла вспомнить.

Девочка устало опустилась на пенек, но тут же вскочила как ужаленная. Ей пришло в голову, что…

Да, да, коровы ведь могут выйти из леса и потравить посевы соседей! Тогда прощай все летние радости! Сколько нужно будет трудиться отцу с матерью, чтобы возместить убытки! И если с другими соседями еще можно как-то поладить, то уж Скрутулы — те обязательно три шкуры сдерут.

Надо сейчас же выйти на опушку и понаблюдать за полем Скрутулов.

Девочка пробралась сквозь молодой ельничек и вскоре оказалась на краю леса. Недолго думая сразу бросилась к одинокому дубу на крутом бугорке близ опушки.

Нелегко было карабкаться по слоистой коре до первых сучьев; Инта даже сорвала ноготь. Но дальше пошло легче, она с кошачьей ловкостью взобралась по веткам и, оседлав толстый сук, победно присвистнула.

Устроилась поудобнее в густой листве и осмотрелась. Просто здорово, что ей пришла в голову такая дельная мысль! Носилась бы как угорелая между деревьями и кустами без всякого толку. А отсюда, чуть ли не с самой вершины могучего дуба, отлично видны все прилегающие к лесу посевы Скрутулов.

Случайно Инта кинула взгляд на усадьбу этих вредных соседей — и от неожиданности чуть с дерева не свалилась.

Невдалеке от жилых строений усадьбы проходила низина, где еще до Иванова дня трава обычно вырастала по пояс. Здесь Инта увидела людей с лопатами. На одной из крутых сторон низины они выкопали яму, в которую теперь опускали черный гроб.

Люди добрые, что же это такое! Инта потерла глаза. Нет, все так. Вот сам Скрутул, вот Скрутулиха и еще какой-то незнакомец… Чуть поодаль, напряженно вытянув шею, торчит на камне скрутулский