Агнец - Светлана Скиба Страница 5

Поздоровавшись со всеми присутствующими, парень представился Хароном. Ну и имя… Я сразу вспомнила перевозчика душ умерших через реку Стикс в подземное царство мертвых. Скорее всего, родители этого Харона не знали древнегреческую мифологию, раз так назвали сына. Благо моим родителям хватило здравого рассудка дать мне нормальное имя, хотя что оно означает, я не знаю; возможно, у него тоже зловещее происхождение.

Все разом засуетились, забираясь в моторную шлюпку, выглядевшую примерно как затопленный ржавый баркас на берегу. Первыми в лодку запрыгнули пенсионеры (я все больше убеждаюсь, что эти старички что-то себе подмешивают в лекарство), за ними Яна, Марик и подросток в растаманской шапке и с дредами. Глядя на всепоглощающий организм озера, я растерялась, да еще этот багаж и рюкзак, весивший с тонну. Парень в красной бейсболке взял мой тяжеловесный чемодан и сильными жилистыми руками перенес его в шлюпку. Он оказался сильнее, чем выглядел, надеюсь, шлюпка тоже производит обманчивое впечатление.

Когда я на нее посмотрела, меня вдруг охватило тревожное чувство, что нужно отсюда бежать. Хватать свои вещи и уезжать, пока не поздно. Но когда молодой человек подал мне руку, я шагнула в лодку, и перевозчик по имени Харон завел мотор. Пыхтя и плюясь сизым дымом, старая шлюпка устало поскребла по водной глади, окутанной туманной дымкой. Сноп брызг сразу же окатил мою левую руку, и я как можно дальше отодвинулась от края шлюпки. Только бы это старое корыто не затонуло. Я невольно вспомнила рассказы гида про глубину в двести метров и лес мертвецов на дне озера.

На вопрос, имеется ли в лодке спасательный жилет, Харон одарил меня таким взглядом, будто я попросила его показать мне белых медведей. Он несколько минут глядел на меня не отрываясь своими блестящими узкими глазами, выглядывающими из-под широких полей шляпы. Потом он покачал головой, словно сожалея о чем-то, и посмотрел вверх. В небе визжали озерные чайки, их крик напоминал детский плач. Свистя серыми маховыми крыльями, над головой пролетел тонкоклювый кулик. На верхушках волн показалась стайка серебристых рыбок. Минуя гребешки волн и лавируя между ними, они то исчезали, то снова выпрыгивали из воды. Послышался громкий всплеск, и я увидела стаю черных крупных рыб. Они плыли рядом, почти касаясь левого борта шлюпки, как раз там, где я сидела. Все как по команде схватились за телефоны, даже пожилая пара защелкала затвором на профессиональном фотоаппарате. Я же посильнее вцепилась в расшатанный поручень лодки, не имея никакого желания делать лишние движения. Парень, который помог мне подняться на борт, сидел напротив и с любопытством смотрел на косяк рыб. Резкий порыв ветра сорвал с него бейсболку, и она упала в воду, как капля крови.

Кровь. Почему-то это слово пришло мне в голову. Харон, заметивший слетевшую бейсболку, неодобрительно покачал головой, что-то бормоча себе под нос. Весь его вид выказывал неодобрение и толику жалости.

Ветер подхватил и растрепал волнистые золотисто-карамельные волосы парня. Я безотчетно засмотрелась на него, хотя и не сказать, что он был красив. Заметив мой взгляд, парень улыбнулся, и я поспешно отвернулась, демонстрируя чрезвычайный интерес к черным рыбам, сопровождавшим нашу лодку. Чем ближе мы подплывали к берегу, тем сильнее уплотнялся туман. Сейчас он казался молочным, как взбитые сливки. Поселок Чулык маскировался от любопытных глаз и непрошеных гостей, и мне показалось, что на миг весь мир растворился в этой белоснежной тишине.

Волнующее, странное, многоликое предвкушение вдруг накрыло меня, и почему-то стало страшно, аж мороз пробежал по спине, но в то же время сладостное предчувствие чего-то важного и притягательного манило. Когда шлюпка нырнула в марево, стая черных рыб резко развернулась, словно побоявшись пересечь невидимую черту. Мы зашли в небольшую бухту, обрамленную отлогим берегом, и сердце шлюпки перестало стучать. Каменные выступы, покрытые зелеными пятнами растительности, защищали бухту от ветров и сильных волн. Вода молочно-изумрудного цвета, как сливки в зеленой бутылке, шла рябью, и блики от нее слепили глаза.

Харон помог всем вынести багаж на пристань и, когда я уже попрощалась с ним, вдруг обратился ко мне:

– Ты не должна этого делать, – прошептал он, отведя глаза в сторону.

– Простите? – Я недоуменно уставилась в его напряженное лицо.

– Чулык… Он… – Харон затравленно посмотрел в шелестящие зеленые кущи и осекся.

– Что с ним не так? Скажите мне, раз уж начали говорить.

– Каждые три дня я причаливаю сюда примерно в это время. Просто запомни это и еще… – он задержал на мне взгляд, выражающий искреннее сочувствие, – надеюсь, я ошибаюсь и все будет нормально. – Развернулся и торопливо зашагал к своей шлюпке. Через несколько минут старый двигатель натужно загудел – сердце лодки снова ожило.

К пристани подошел сухонький мужчина с бегающими глазами. Он поклонился нашей группе и показал на УАЗ-буханку, припаркованный под сенью крупнолистного дерева. На двери микроавтобуса большими буквами выделялась надпись «Кубай» – название турбазы, на которой мне предстояло прожить десять дней. Вся группа послушно двинулась к УАЗу; пожилая пара дефилировала впереди колонны, фотографируя каждый свой шаг, мужская часть пассажиров шла следом, Яна о чем-то увлеченно разговаривала с сотрудником турбазы, тащившим тележку, под завязку заполненную багажом.

Я же не могла оторвать взгляда от удаляющейся старой шлюпки. Издали она казалась новой и красивой, оставляющей за собой бурлящий белый шлейф. Здесь все выглядело красиво, и я жадно впитывала эту красоту, приближаясь к ней, но боясь дотронуться до нее руками. Казалось, если я это сделаю, она рассыплется.

– Оставайся здесь, – пропел мягкий бриз.

– Оставайся здесь навсегда, – прошелестела взволнованная легким ветерком листва.

– Я согласна, – ответил голос в моей голове, мой собственный голос.

Меня окликнула Яна, выдернув из короткого забвения, и я поспешила к микроавтобусу. Все уже сидели на местах, с недовольными лицами поглядывая в мою сторону. Я их понимаю, сама не люблю, когда опаздывают и заставляют ждать.

В салоне все места оказались заняты, и мне пришлось умоститься рядом с медноволосым парнем, сидевшим впереди рядом с водителем. Дорога, вся в ухабах и рытвинах, заставляла «буханку» трястись и подскакивать, пыль, стоявшая столбом, не оседала, земля была высохшей и покрытой трещинами. Она жаждала влаги, ей не хватало воды. Я почему-то явственно ощутила это, точно сухая почва была моим горлом. Выудив бутылку «Эвиан» из рюкзака, я с разочарованием обнаружила, что в ней не осталось ни