21 день - Анн-Кристин Гелдер Страница 34

Изможденная, я прячу лицо в ладонях. Ник прошел через то же, что и я, но в отличие от меня держал это при себе почти до самого конца.

— Ты сохранила электронные письма? — спрашиваю я Бекки.

— Ник их все распечатал, — отвечает она, беря папку на полке рядом с нами. — Я снова просмотрела их после вчерашнего. Понятия не имею, зачем их сохранила. Думаю, потому, что в последние несколько дней Ник от них не отрывался, снова и снова перечитывал… и часть меня задавалась вопросом, прав ли он в том, что чувствует угрозу.

Я вытаскиваю из рюкзака свой ноут. Через мгновение мы склоняемся над кофейным столиком и сравниваем истории.

— Электронные письма похожи. Очень похожи, — говорю я через несколько минут. — Отправитель просто заменил имена. Ну и порядок отправки немного другой. За первым электронным письмом Нику о разбитом зеркале последовал поход в пещеру… затем пожар, вечер кино и, наконец, погоня. — Я медлю со следующим вопросом, потому что не могу судить загодя о реакции Бекки. — Расскажешь мне, как все протекало для него? Или ты все еще думаешь, что… — Я прикусываю нижнюю губу.

Бекки качает головой:

— Что касается Ника, я сначала была убеждена, что он немного переутомлен. Только представь, какой оборот все это приняло.

Переутомлен. Я чуть вздрагиваю, когда это проклятое слово снова касается слуха.

— Я никак не могла понять, зачем кому-то утруждать себя не только придумыванием и отправкой каких-то страшилок, но и воплощением их в жизнь. Но, как я уже сказала, после его смерти у меня появились большие сомнения в том, что я в свое время верно оценила обстановку. И после твоего звонка вчера утром… Тот, кто угрожал Нику, теперь нацелился и на тебя.

Я задумчиво киваю. Если это действительно один и тот же человек, маловероятно, что за этим стоит Таня или кто-то из близко знакомых мне людей.

— Тебе что-нибудь говорит имя Таня Геринг? — все же уточняю на всякий случай.

— Впервые слышу, — отвечает Бекки, а затем возвращается к предыдущему моему вопросу. — Так вот, поначалу Ника преследовали довольно-таки… безобидно. Безвредно. Ну, мне так тогда показалось. Однажды он вернулся с пробежки весь в поту и поклялся, что за ним кто-то гнался. Что он чудом сбежал. Еще хуже дело было той ночью, когда он несколько раз звонил в полицию, потому что был уверен, что в нашей квартире грабитель. Он совсем сошел с ума. Было и тревожно, и довольно неловко видеть его таким. А взгляды приехавших на вызов патрульных… — Она на мгновение закрывает глаза. — Самой опасной стала ситуация с пожаром. Ник заперся у себя в комнате, захотел отдохнуть, но он забыл выключить плиту на кухне. Лежащее рядом полотенце загорелось. К счастью, в тот день я вернулась домой раньше, чем планировала, потому что плохо себя чувствовала. Все могло плохо кончиться — если бы огонь распространился, он бы отрезал Нику путь к отступлению, ведь дверь из его комнаты открывалась только на кухню, а окно было зарешечено… так, от домушников… Ник сказал мне тогда, что вообще не касался плиты. — Бекки поправляет волосы и вздыхает. — То, что он сказал, показалось таким нереальным. Я была уверена, что он все придумал. Может, не хотел признаваться, что проворонил огонь на плите. Но в конце концов мой скептицизм и его нечистая совесть вкупе с электронными письмами довели его до самоубийства.

Я снова просматриваю распечатки.

— Не хватает импровизированной вечеринки и отравления, — бормочу я.

— Отравления? — встревоженно повторяет Бекки.

Я киваю, открываю соответствующий файл на ноутбуке. Тишина длится несколько минут, гораздо дольше, чем Бекки может понадобиться для чтения.

— Как… как это случилось с тобой? — спрашивает она почти шепотом.

— Снотворное в чае, — коротко отвечаю я. — Это был кошмар. Я вдруг почувствовала, как слабею, как все больше теряю силы. Перед тем как отключилась, почти поверила, что уже не проснусь.

Бекки издает сдавленный звук, закрывает лицо руками и вдруг начинает неудержимо рыдать. И хоть я точно не знаю, что вызвало срыв, обнимаю ее за плечи и нежно глажу по спине.

— Все в порядке, — тихо говорю я. Уж я-то знаю, насколько важным может быть человеческое тепло, когда ты чувствуешь, что все вокруг тебя ломается.

Ребекки требуется много времени, чтобы успокоиться, и мне приходится сдерживать себя, чтобы не выдать свое нетерпение. Что именно в моих словах вызвало такую бурную реакцию?

— Ник умер от передозировки снотворного, — быстро отвечает она.

— Что-что? — переспрашиваю я, хотя прекрасно понимаю, в чем дело. Ледяной холод подкрадывается ко мне.

Бекки поворачивает голову и смотрит прямо на меня.

— Ник умер от передозировки снотворного, — повторяет она отчетливо. — И теперь, после того что ты мне показала, не думаю, что он сам его выпил. Что такое вот было его решение…

За ее словами следует гробовая тишина.

— В свой последний вечер Ник позвал меня в пиццерию, — наконец продолжает Бекки. — Он казался нервным и рассеянным. Надо думать, уже получил это ужасное письмо. Но почему же он мне ничего не сказал?

Я смотрю на нее с сочувствием, воздерживаясь от замечания о том, что она все равно ему не поверила бы. Вероятно, Ник пошел в пиццерию, потому что больше не осмеливался есть дома. Но он должен был рассказать об этом Бекки. В конце концов, они делили квартиру, что также подвергало ее опасности. Он действовал безответственно, но я могла его понять. Я ведь позволила Карстену провести со мной выходные, не предупредив ни о чем. Он успешно предотвратил мою единственную попытку сказать ему правду — взял и заснул.

— За ужином он держался очень немногословно. — Хриплый голос Бекки возвращает меня к реальности. — Заранее осматривал каждый кусочек, который клал в рот. До сих пор я думала, что это был такой способ попрощаться. Провести время со мной… насладиться последней трапезой, что ли. Я понятия не имела… — Слезы снова навернулись на ее глаза. — Если бы я не была так придирчива, Ник мог бы жить.

Я кладу руку ей на плечо.

— Не делай этого, — настойчиво говорю я, — не терзай себя самоупреками. Тот, кто воплощает в жизнь эти чертовы истории, делает все возможное, чтобы друзья и знакомые жертвы усомнились в ее вменяемости.

Бекки никак не реагирует на мои слова. Кажется, она полностью ушла в свои мысли.

— Позже, когда мы вернулись домой, Ник сел на диван. Это был последний раз, когда я видела его живым. Я пожелала ему спокойной ночи, пошла к себе,