21 день - Анн-Кристин Гелдер Страница 33

Остаток дня провожу за просмотром различных ток-шоу и вяло листаю журнал. Я не покидаю пансион. Не могу просто так отказаться от своей зоны комфорта.

12

На следующее утро я просыпаюсь около семи часов и не могу снова заснуть. Время до полудня тянется вечно, несколько раз я даже порывалась просто уехать и появиться на несколько часов раньше перед входной дверью Ребекки Сталер. Надежда наконец пролить свет на тьму наполняет меня лихорадочной энергией, которой я не могу найти выхода.

Когда я еду в свой родной город, чувствую такое облегчение, связанное с окончанием моего бездействия, что даже включаю радио и подпеваю дурацким популярным песенкам. Даже остановка на заправке, проделывающая заметную дыру в том, что еще осталось от моих денежных сбережений, и неуклонно льющий дождь не портят мне настроения.

Около трех часов звоню в парадную дверь бледно-желтого многоквартирного дома, отстроенного в духе и стиле Федеративной Республики. Стоит мне оказаться в подъезде, как сразу открывается одна из двух дверей на первом этаже.

— Привет, — говорит миниатюрная женщина с вьющимися каштановыми волосами, протягивая мне руку. На ней джинсы и шерстяной свитер ягодного цвета. — Луиза? Приятно познакомиться. Я — Бекки.

— Можно просто Лу, — откликаюсь я и отвечаю на рукопожатие.

Она проводит меня в квартиру, усаживает на удобный диван из светлой кожи. Пока варится кофе, привыкаю к новой обстановке. Может, хоть что-то здесь поможет мне облегчить начало разговора. Стены выкрашены в приглушенный белый цвет, а мебель в основном из светлого дерева с металлическими вставками там и сям. Повсюду вазы с цветами, источающими приятный аромат. Весь интерьер невероятно стильный и в то же время уютный. Нет здесь ничего, что указывало бы на то, что с Ребекки живет другой человек. Похоже, после смерти Ника она решила предаться одиночеству. Когда я вижу красную рабочую куртку с зелеными буквами на крючке рядом с дверью, вздыхаю с облегчением. Вот он, подходящий повод для завязки нашего разговора.

— Ты работаешь в хозяйственном магазине? — спрашиваю я, когда Бекки входит в гостиную с двумя дымящимися чашками на подносе.

— Да. На работе я и встретилась впервые с Ником. Он как раз прикалывал к доске объявлений свое, мол, ищу комнату на съем, — говорит она с грустной улыбкой.

— Ты в отпуске? — спрашиваю я, прежде чем наступает неловкое молчание.

— На этой неделе у меня выходной, — откликается она почти сразу.

Мы на мгновение замолкаем и глупо таращимся друг на друга, а затем напряжение растворяется в сдержанном смехе. Бекки водружает поднос на низкий кофейный столик и протягивает мне чашку, которую я благодарно принимаю. Делаю глоток и решаю брать быка за рога, пока не упала духом.

— Значит, Ник говорил обо мне перед смертью, а также получал электронные письма с угрозами, — говорю я, и Бекки кивает.

— Все началось примерно за две недели до того, как он умер, — с готовностью говорит она, как будто ожидая моего толчка. — Они сводили его с ума, эти электронные письма. Сначала он отказался говорить мне что-то более конкретное. Пару раз я видела, как он в экран своего ноутбука глядит так, будто в транс впал. Я поначалу решила, что там порно какое-нибудь, — она хохотнула невесело, — таким напряженным и взволнованным он тогда казался. Но потом он что-то сказал об осколке зеркала, который нашел где-то накануне, пожал плечами, когда я спросила, что в этом такого, и закрыл ноутбук.

Я киваю. Вероятно, Фиона увидела меня в том же состоянии, когда две с половиной недели назад в понедельник пришло первое электронное письмо. Я отчетливо помню тот ее взволнованный взгляд.

— В тот же день впервые дала о себе знать его дикая паранойя. Оглядываясь назад, я не сомневаюсь, что это было вызвано тем проклятым электронным письмом, — продолжает Бекки. — Мы сидели на диване и смотрели фильм. Какую-то дурацкую комедию, которую Ник, как обычно, находил гораздо более смешной, чем я. Внезапно он вскочил, рванул к двери, распахнул ее и что-то прокричал в темноту. Захлопнул ее, потом запер на все замки… и вернулся ко мне, на диван. Он очень старался сделать вид, что ничего не произошло, но в ту ночь больше не смеялся.

Я крепче сжимаю чашку с кофе, пытаясь придумать, как на это отреагировать. Если не брать в расчет анонимный звонок, Ребекки точно описала, что было со мной на встрече с Джози и Сандрой. Ровно тот же сценарий.

— Он показывал электронные письма? — хрипло спрашиваю я. — Ты же знаешь, как… на что они намекают?

— Прежде чем поговорим об этом, я бы хотела узнать, какую роль ты играла во всей той драме. Ник сказал мне, что вы были друзьями в школе. И что ты входила в его банду, что так скверно разыграла одноклассницу.

— Это одна из самых больших ошибок в моей жизни, поверь, — бормочу я, решив не говорить, что мы с Ником пробыли парочкой почти год. Хотя вчера по телефону Бекки мне и сказала, что они были просто друзьями, я не уверена, что она не чувствовала к нему нечто большее. Они уж точно были довольно близки, раз он рассказал ей об электронных письмах и случае с Астрид. — Я тогда не понимала, насколько все это плохо. Понимаю только сейчас, а уже пятнадцать лет прошло, как видишь.

— Ник тоже тяготился этим, — говорит Бекки. — И эти послания тяжело ударили по нему. Сначала я понятия не имела, почему он так странно себя ведет, но за два дня до смерти он мне все рассказал. Дал прочитать эти истории, которые он получал по электронной почте. Все время ему казалось, будто за ним следят и вот-вот убьют. — Она делает паузу и закрывает глаза. — Ник постоянно твердил о том, как сильно он заслужил этот кошмар, что Астрид тоже страдала, а угрозы ей постоянно обострялись. Как будто он уже был уверен, что не выживет… Я поначалу закрывала глаза. Не понимала, какая ситуация серьезная. Думала, это какое-то временное умопомешательство. Расскажи он мне о том, что было в его прошлом, раньше, не уверена, что все обернулось бы именно так. Да что теперь говорить… Нику нужна была помощь, которую я ему не оказала. Те письма его в параноика превратили. Постоянно и везде он видел каких-то призраков и буквально ждал, что что-то произойдет. Кто-то отомстил ему за эту трагедию и очень эффектно разрушил его жизнь. А теперь ты позвонила мне, и все выглядит так, будто дело вот-вот