Ночные гости - Альбина Равилевна Нурисламова Страница 3

Демьян перемахнул через невысокий забор и оказался за пределами двора Матрены, на улице. Угодил при этом в лужу, немедленно промочив ноги, но не обратил внимания и припустил прочь, уже не думая о том, чтобы двигаться тише.

Человек в шортах и футболке медленно повернул голову в сторону убегающего Демьяна, и тот едва не завопил в голос, разглядев, что одного глаза у человека нет, а из щеки вырван клок плоти, в провале белеют зубы!

«Что с ним такое? Ему не больно?» – в панике думал Демьян, несясь по улице.

Теперь она была полна людей. Они шли, спотыкаясь, не разбирая дороги, едва переставляя ноги, двигаясь механически, как сломанные куклы. В полном молчании двигались в одном направлении, и Демьян понял: идут они к Матрене.

Живуны пробудились к ночи, думал Демьян, и ему не хотелось верить, что живуны на самом деле вовсе не живы.

За окном одного из домов он еще вечером приметил человека. Возможно, стоит постучать, попросить о помощи? Демьян замедлил шаг, раздумывая, как поступить. Пригляделся к силуэту за окном. Насколько Демьян мог судить, человек сидел, не шевелясь, несколько часов, в той же самой позе. Давно пора спать, а он все здесь, как приклеенный.

Заходить Демьян передумал. Вряд ли ему помогут. Не человек там, а в лучшем случае манекен или чучело набивное для отвода глаз.

Вот и огромная лужа.

«Что я стану делать, если из воды высунется рука и схватит меня, потащит?» – подумал Демьян, но по-настоящему испугаться этого не смог, потому что ночную тьму прорезал вопль Матрены.

– Держите его!

Заметила, что гость сбежал. А ведь Демьян и половины пути не прошел! Не глядя на лужу, Демьян рванул вперед со всех ног, прибавив скорость. Хорошо еще, что на свежем воздухе голова перестала кружиться, а сонное состояние исчезло без следа – его прогнали страх и холод.

Бредущие по улице фигуры, услышав приказ, обращенный к ним, немедленно развернулись и целенаправленно двинулись к Демьяну. Они по-прежнему были неповоротливы и медлительны, но их сила была в количестве. Улицу наводнили темные силуэты: и мужчины, и женщины, вся деревня вышла на охоту.

– Не упустите его! – завывала мерзкая тетка, и голос ее приближался: она тоже пустилась в погоню.

Демьян никогда в жизни не бегал так быстро. Он вообще не был особенно спортивным; за поджарую, стройную фигуру следовало благодарить генетику, а не собственный характер и упорство в спортзале.

Пару раз поскользнулся, едва не шлепнулся в жидкую грязь. Тварей, которые шли с противоположного конца деревни, оттуда, куда бежал Демьян, к счастью, было немного. Оказываясь на пути у Демьяна, они тянули к нему руки, пытаясь ухватить, и он изо всех сил отталкивал их, преодолевая отвращение, чувствуя отвратительный запах разложения.

Вот и машина! Но живуны, словно мухи, облепили ее со всех сторон. Подобраться к автомобилю, открыть дверцу, завести двигатель, заблокировать двери – как он сможет провернуть это в одиночку, без оружия? Демьян остановился, судорожно соображая, как поступить.

– Не упустите! Держите! – надрывалась Матрена уже совсем рядом.

Отчаяние подступило к горлу горькой волной. У паники был вкус полыни.

– Давай сюда, городской! – раздался голос.

Дед Потап! Но чем сумеет помочь слепой старик?

– Живо! Ну!

Демьян повернулся и увидел, что старик стоит у двери дома. Рванулся вперед, в два прыжка перемахнул двор, очутился на крыльце.

– Запирай на замок! – пропыхтел дед.

Они закрылись в доме.

– Ставни заколочены, дверь им не открыть, они сюда не сунутся. Нету тут ее силы.

Стены дома приглушали вопли Матрены, которая добралась сюда и продолжала бесноваться, натравливая живунов. Те, наверное, взяли жилище Потапа в жуткое кольцо.

Дом был маленький, сени да пара комнат, однако внутри выглядел более крепким и опрятным, чем снаружи.

– Пойди, сядь, городской, – сказал старик. – До рассвета все одно не выйти. Как эти улягутся в свои норы, так пойдешь. Матрена-то сама по себе, без них, обычный человек, чего она против тебя? Да и против ружья моего. Машину они тебе, конечно, попортить могут, но, знаешь, твари-то безголовые, а она тоже не сообразит, что в точности надо делать. Темная, в сущности, баба. Так что жить захочешь – починишь завтра до темноты. А то и пешком отправишься, дорогу я объясню. До заката далеко будешь, не достанет.

– Что происходит? – шепотом спросил Демьян. – Кто она? И кто… эти?

– Она-то? А жена моя.

Демьян вытаращил глаза. Слепой старик уверенно прошел в комнату, уселся за стол.

– Дочь у нас была, померла маленькой. Жена с горя помешалась, стала способы искать, как ее вернуть. Бога прокляла, от всех отвернулась. Кто-то ей шепнул, мол, шаманка есть в лесах сибирских. Я уговаривал Матрену, но она не слушала. Отправилась к шаманке. Вернулась через десять лет. Верхнее село, как и Нижнее, хирело, люди разъезжались, но все же было в обоих селах человек сто с лишком.

Потап качнул головой в сторону окна.

– Вон они все, ты сам видел. И не только они, конечно. И залетные есть, городские, туристы.

Демьян вспомнил парня в шортах и футболке.

– Матрена научилась колдовать. Сказала, была в услужении, много чего навидалась. Умеет она мертвяков поднимать да себе на службу ставить. Работниками они у нее, приказы выполняют, как псы цепные.

«Полно у них дел. Двор прибрать, дров наколоть, воды натаскать», – вспомнилось Демьяну.

– Она их всех…

Договорить было страшно.

– Изводила постепенно – и извела. Я предупреждал, никто не верил. Да и народ темный, старики одни остались, она им головы задурила, в веру свою бесовскую обратила. Они помирали и возвращались один за другим. Деревни наши в особом ведьмином кольце, найти обычному человеку невозможно, Матрена постаралась, но иногда прорываются люди. Не сами, а притягивает она тех, кто поблизости окажется и ей глянется. Вот как ты. Потешится, попользует, а после пополняют бедолаги ряды ее рабов.

– А почему… – начал Демьян.

– Почему меня не трогает? – усмехнулся старик. – Не может. Сначала пыталась меня на свою сторону перетянуть, а как не вышло, как я начал против нее действовать, жена попыталась меня убить. А не сумела. Ослепила только. Не знаю в точности, почему нет у нее силы против меня, но думаю: муж я ей, повенчались мы, Бог оберегает. Ну и ладно, не видят ее мои глаза – и хорошо, мне на Матрену смотреть тяжко. Любил ведь жену-то, сил