Тайна из тайн - Браун Дэн Страница 3

одно утреннее плавание.»

«Только если хочешь, чтобы я перестал быть подтянутым мужчиной», - ответил он, садясь с кривой ухмылкой. Каждое утро Лэнгдон пробегал три километра до бассейна «Страгов» для своих заплывов.

«На улице темно», - настаивала она. «Неужели нельзя поплавать тут?» «В отеле?»

«А что? Это же вода.»

«Там крошечный бассейн. Два гребка — и я на другом краю.» «Здесь так и напрашивается шутка, Роберт, но я пощажу тебя.»

Лэнгдон улыбнулся. «Остроумница. Спи, а за завтраком встретимся.» Она надулась, швырнула в него подушкой и отвернулась.

Лэнгдон накинул экипировочный костюм Гарварда и направился к двери, выбрав лестницу вместо тесного лифта сьютов.

Внизу он прошел по элегантному коридору, соединяющему барочную речную пристройку отеля с главным лобби. По пути он заметил витрину с надписью СОБЫТИЯ ПРАГИ, где были выставлены афиши концертов, экскурсий и лекций на эту неделю.

Глянцевая центральная афиша вызвала у него улыбку.

Лекционный цикл Карлова университета

Приглашает в Пражский Град

Известную во всем мире

Специалиста по ноеетике

Доктора Кэтрин Соломон

Доброе утро, красотка,подумал он, любуясь портретом женщины, которую только что целовал наверху.

Вечерняя лекция Кэтрин собрала аншлаг — немалый подвиг, учитывая, что она проходила в легендарном Владыславовом зале Пражского Града, огромном сводчатом помещении эпохи Ренессанса, где когда-то проводились рыцарские турниры с лошадьми в полном облачении.

Этот лекционный цикл — один из самых престижных в Европе, всегда привлекающий выдающихся спикеров и восторженную публику со всего мира. Вчерашний вечер не стал исключением, и переполненный зал взорвался аплодисментами, когда Кэтрин представили аудитории.

«Спасибо всем», - сказала Кэтрин, выходя на сцену с уверенным спокойствием. Она была в белом кашемировом свитере и дизайнерских брюках, идеально сидящих на ней. «Сегодня я начну с ответа на вопрос, который мне задают почти ежедневно». Она улыбнулась и взяла микрофон со стойки. «Что, черт возьми, такое ноетическая наука?!»

Зал взорвался смехом, когда публика устроилась поудобнее.

«Проще говоря», - начала Кэтрин, «ноетика — это изучение человеческого сознания. Вопреки распространенному мнению, исследования сознания — не новая наука; фактически, это древнейшая наука. С незапамятных времен люди искали ответы на вечные загадки разума... природы сознания и души. И веками мы исследовали эти вопросы главным образом через… призму религии».

Кэтрин сошла со сцены и направилась к первому ряду зрителей. «И раз уж мы заговорили о религии, дамы и господа, не могу не отметить, что сегодня среди нас присутствует всемирно известный специалист по религиозной символике — профессор Роберт Лэнгдон».

Лэнгдон услышал взволнованный шепот в зале. Какого черта она задумала?!

«Профессор, — улыбнулась она, останавливаясь перед ним, — не могли бы вы уделить нам немного своего времени? Не подниметесь?»

Лэнгдон вежливо встал, незаметно бросив на нее взгляд, полный немого ты-мне-это-припомнишь.

«Скажите, профессор… какой религиозный символ самый распространенный в мире?»

Ответ был очевиден, и либо Кэтрин читала статью Лэнгдона на эту тему и знала, что он скажет, либо ее ждало жестокое разочарование.

Лэнгдон взял микрофон и повернулся к морю ожидающих лиц, освещенных мерцанием люстр на старинных железных цепях. «Добрый вечер, — прозвучал его бархатный баритон в динамиках. — И спасибо доктору Соломон за то, что поставила меня в неловкое положение безо всякого предупреждения».

Зрители зааплодировали.

«Итак, — продолжал он, — самый распространенный религиозный символ в мире? Кто-нибудь хочет предположить?»

Поднялся лес рук.

«Прекрасно, — сказал Лэнгдон. — Есть варианты кроме распятия?» Все руки тут же опустились.

Лэнгдон усмехнулся. «Распятие, безусловно, встречается очень часто, но это сугубо христианский символ. Однако существует один универсальный символ, который присутствует в искусстве всех религий мира».

В зале замелькали недоумевающие взгляды.

«Вы все его не раз видели, — подначивал Лэнгдон. — Например, на египетской стеле Хорахти?»

Он сделал паузу.

«Или на буддийском ларце Канишки? Или в росписи „Пантократор“?» Тишина. Растерянные лица.

О господи, подумал Лэнгдон. Определенно, тут собрались ученые.

«Этот символ есть и в сотнях знаменитых ренессансных полотен — „Мадонна в скалах“ да Винчи, „Благовещение“ Фра Анджелико, „Оплакивание“ Джотто,

„Искушение Христа“ Тициана, бесчисленные изображения Мадонны с младенцем…»Тишина.

«Символ, о котором я говорю, — продолжал он, — это нимб». Кэтрин улыбнулась — очевидно, она знала его ответ.

«Нимб, — пояснил Лэнгдон, — это светящийся диск над головой просветленного существа. В христианстве его изображают над Иисусом, Марией и святыми. В Древнем Египте солнечный диск парил над богом Ра, а в восточных религиях сияние окружало Будду и индуистских божеств».

«Прекрасно, спасибо, профессор», — сказала Кэтрин, протягивая руку к микрофону, но Лэнгдон игриво отвернулся, не отдавая его. Пусть покажется ее же монетой. Никогда не задавайте историку вопрос, на который не хотите получить исчерпывающий ответ.

— Я должен добавить, — сказал Лэнгдон, пока аудитория благодарно смеялась,

— что нимбы бывают самых разных форм, размеров и художественных воплощений. Некоторые представляют собой сплошные золотые диски, некоторые прозрачны, а некоторые даже квадратные. В древних иудейских текстах голова Моисея описана как окруженная «хилой» — еврейским словом, обозначающим «нимб» или «сияние света». Некоторые особые виды нимбов имеют исходящие от них лучи света... светящиеся спицы, расходящиеся во всех направлениях.

Лэнгдон обернулся к Кэтрин с лукавой улыбкой. — Возможно, доктор Соломон знает, как называется такой тип нимба? — Он протянул ей микрофон.

— Лучистая корона, — не задумываясь, ответила она.

Видно, она подготовилась. Лэнгдон снова поднес микрофон ко рту. — Да, лучистая корона — особо значимый символ. На протяжении истории она украшала головы Гора, Гелиоса, Птолемея, Цезаря... и даже исполинского Колосса Родосского.

Лэнгдон одарил заговорщицкой ухмылкой. — Мало кто осознает, но самый фотографируемый объект во всем Нью-Йорке — это... лучистая корона.

Озадаченные взгляды, даже Кэтрин казалась удивленной.

— Какие предположения? — спросил он. — Никто из вас никогда не фотографировал лучистую корону, парящую на высоте трехсот футов над нью - йоркской гаванью? Лэнгдон сделал паузу, слушая, как в толпе нарастает удивленное бормотание.

— Статуя Свободы! — кто-то крикнул.

— Именно, — сказал Лэнгдон. — Статуя Свободы носит лучистую корону — древний нимб, универсальный символ, который мы на протяжении истории использовали для обозначения особых личностей, обладающих, как мы считаем, божественным просветлением... или высшей степенью...сознания.

Передавая микрофон Кэтрин, Лэнгдон увидел ее сияющую улыбку. Спасибо, — беззвучно сказала она ему, пока он под аплодисменты возвращался на свое место.

Кэтрин снова вышла на сцену. — Как только что прекрасно объяснил профессор Лэнгдон, люди уже давно размышляют осознании. Однако даже сейчас, с развитием науки, нам трудно его определить. Более того, многие ученые даже боятся обсуждать сознание. Кэтрин оглянулась и прошептала: — Они называют его «словом на С».

В зале снова раздались смешки.

Кэтрин кивнула очкам у первого ряда. — Как бы вы определили сознание? Женщина задумалась. — Полагаю... как осознание собственного существования?