Дорогое утешение - Евгений Евгеньевич Сухов Страница 8

вот так, — кивнула соседка. — Вот недели две назад я ее видела с одним мужиком… С виду приличный такой, и лицо холеное, чистое, без морщин каких-то там пьяных. Она с ним под руку шла и все улыбалась, курва эдакая! А когда они прощаться стали, так прямо в губы поцеловались, не стесняясь никого… Так что все с ними было ясненько. Полюбовники они! А вот где-то с неделю назад с другим хахалем я ее углядела. Одного взгляда достаточно, чтобы понять — прощелыга он самый что ни на есть первейший! Одет с иголочки, дорого. Пальто с меховым воротником, явно на заказ пошитое, пыжиковая шапка, ботиночки кожаные… Лицо ухоженное такое, с тонкими усиками. Прямо щеголь настоящий! Уж точно не на заводе у станка человек вкалывает… В обнимку она с ним шла и явно была выпивши. А коли женщина выпивши, то, известное дело, с ней можно делать все что хошь, ни в чем отказу не будет.

— Ясно, — протянул Рожнов, выслушав тетю Машу, и поспешил на доклад к майору Щелкунову.

Из рассказанного следовало, что вновь испеченная вдова Инга Владимировна Полякова совсем не та женщина, каковой желает казаться. Слухи не вырастают на пустом месте, для них должна быть какая-то питательная среда. В биографии вдовы, надо полагать, не так все однозначно, как представлялось поначалу. Народ зря болтать не станет…

Глава 3

Очень интересная радиопостановка

Выслушав обстоятельный доклад Рожнова, Виталий Викторович решил лично наведаться к Инге Поляковой и поговорить с ней. То, что она не любила своего благоверного, майору Щелкунову стало ясно еще с того самого момента, когда он наблюдал за ней в прохладном помещении морга: на лице вдовы ни капли сожаления или участия, в глазах — лишь отвращение и неприязнь. По поводу смерти мужа, образно говоря, не было пролито ею ни единой слезинки.

Что касается слез, не все женщины плачут, это правда. Часто такое поведение связано с семейным воспитанием или религиозными постулатами. Например, в 1913 году в Казани пролетка насмерть сбила его сиятельство князя Сакая Черпакаевича Маматкозина-Секаева на улице Воскресенской. Его супруга, княгиня Бакира Чепкуновна, не пустила ни единой слезы, когда бездыханное тело мужа внесли в дом для прощания, не расплакалась и позже, когда мужа провожали в последний путь и предавали его бренное тело земле. Лицо княгини оставалось непроницаемым, будто бы бесчувственным. Разговоры по этому поводу в городе разные ходили: дескать, не любила княгиня мужа, и что у них, у магометан, плакать при кончине родственников якобы не положено.

А наша русская баба как? Любила она своего мужа при жизни или не любила, разницы-то особой нет, — обязательно заголосит, зальет застывшее лицо покойного супруга слезами и будет плакать безостановочно и вполне искренне. Да еще волосы на себе примется рвать, подвывая и колотясь лбом о крышку гроба. А что Бакира Маматкозина-Секаева? А вот что… Через неделю, выследив кучера той самой пролетки (как оказалось, в своей смерти был повинен сам князь Маматкозин-Секаев, поскольку был сильно выпивши и попал под колеса пролетки из-за того, что не сумел удержать равновесие на тротуаре и повалился на дорогу прямо под колеса), княгиня зарезала его кинжалом, нанеся тридцать восемь колото-резаных ран, шестнадцать из которых оказались смертельными. Выбросив нож, она спокойно удалилась в свой дом и стала дожидаться полиции. И опять ни единой слезинки не пролила!

Наличие у Поляковой любовников наводило на определенные невеселые размышления, первое из которых и, пожалуй, самое основное: уж не замешана ли сама Инга Владимировна в убийстве супруга? Подобное тоже, увы, нередко происходит. Скажем, в том же тринадцатом году недавняя выпускница казанской Мариинской женской гимназии Анна Николаевна Бахметева, дочь попечителя Средневолжского учебного округа, отравила мышиным ядом своего благоверного — статского советника и дважды орденоносца Георгия Константиновича Бахметева. В ходе следствия выяснилось, что убийство она совершила ради своего тайного возлюбленного, конюха Пантелея Скорохватко. Воспылала к нему страстью после того, как случайно увидела его выходящим из бани нагишом.

Женская душа — это вообще одни сплошные сумерки да потемки. Порой они и сами не могут разобраться, какие такие призраки будоражат их дамское естество и как с ними совладать. Именно поэтому Виталий Викторович решил лично поговорить с Поляковой, заглянуть в ее глаза и попытаться что-нибудь в них прочесть. Личное общение может сказать о человеке многое.

Когда майор Щелкунов позвонил в дверь квартиры Поляковых, ему открыла молодая женщина с безукоризненно выщипанными бровями, глазами цвета бирюзы, умело подкрашенными тонкими губами и с модной прической «холодная волна», весьма популярной в годы НЭПа да и поныне не утратившей своей актуальности. Особенность прически заключалась в том, что волосы укладывались локонами в форме волны, спускающимися в разных направлениях, что молодило лицо и придавало прическе и образу женщины в целом элегантность и некое кокетство.

Одета Инга Владимировна была не в домашний халат и отнюдь не в черную траурную одежду, как требовало того трагическое происшествие. На ней была темно-синяя слегка расклешенная юбка, легкая блузка малахитового цвета, поверх которой был надет атласный жакет с расширенными карманами и подплечниками. На шее в один узел был повязан белый шарф из тончайшего капрона. В руках Полякова держала небольшой берет и миниатюрную кожаную сумочку-конверт, куда кроме зеркальца, помады и небольшого флакончика духов мало что еще могло поместиться. На стройных ногах надеты чулки из тонкого фильдеперса, которые можно было купить исключительно на черном рынке за баснословные деньги, и босоножки на платформе.

— Здравствуйте, Инга Владимировна. Я — майор милиции Щелкунов, — показал Виталий Викторович свое удостоверение. — У вас найдется для меня немного времени?

Молодая женщина либо куда-то собиралась и визит милицейского майора нарушал ее планы, либо кого-то ждала и приоделась как раз к его приходу. Было заметно, что появление майора милиции никак не укладывалось в ее планы. Инга Владимировна слегка смешалась, но быстро взяла себя в руки и спросила:

— Вы, кажется, присутствовали на допросе, его ваша молодая сотрудница проводила.

— Присутствовал.

— У вас ко мне остались какие-то вопросы?

— Кое-что осталось, — ответил майор, продолжая разглядывать хозяйку квартиры.

— О чем вы хотели бы со мной поговорить?

— Я бы хотел поговорить с вами о вашем погибшем муже. Понимаю всю тяжесть вашей утраты, но что поделаешь, служба! Мы должны разыскать убийцу. И желательно сделать это как можно раньше.

— А можно вы зададите мне ваши вопросы немного попозже, — без всякой просительной интонации произнесла Инга Полякова. — Мне надо дослушать радиопостановку.

Только сейчас Виталий Викторович обратил внимание, что на кухне репродуктор передает радиоспектакль «Собака на сене»