Дорогое утешение - Евгений Евгеньевич Сухов Страница 7

На следующий день капитан Рожнов посетил химико-технологический техникум, где заместителем директора работал Константин Поляков. Первый, с кем он встретился, был директор техникума Савелий Павлович — импозантный мужчина лет сорока с небольшой бородкой. На правом лацкане хорошо отглаженного темно-синего пиджака в белую полоску закреплен орден Красной Звезды; немного повыше него размещался галун золотистого цвета за тяжелое ранение; на левой стороне красовался значок «Ворошиловский стрелок II степени» (заветная мечта целого поколения довоенных стрелков; для такого норматива следовало выполнить норму по стрельбе из боевой винтовки). Нечасто можно было увидеть такой значок на костюме в послевоенное время — видно, своими достижениями Савелий Павлович гордился.

Разговор проходил в директорском кабинете. Савелий Павлович расположился за большим деревянным столом, на котором лежало керамическое пресс-папье с замысловатым узором на ручке и книга товарища Сталина «Краткая биография». Капитан Рожнов сел напротив.

— Смерть Константина Григорьевича для нас всех тяжелейший удар… Я, как директор, даже не знаю, кем его можно заменить, — развел руками Савелий Павлович. — Трудно отыскать такого человека, как он. Дисциплинированный, честный, с окружающими корректный и обязательно на «вы». И тут такое… Невозможно поверить! Это у какого же злодея поднялась на него рука?! И студенты его очень любили, и весь преподавательский коллектив к нему с большим уважением относился. Поверьте, вы не найдете ни одного человека, которого бы он хоть как-то обидел или оскорбил недобрым словом.

— Может, Поляков имел какие-то дурные пристрастия?

— Не пойму, о чем вы спрашиваете? — насторожился директор.

— Например, может, играл в карты, — высказал первое, что пришло в голову, Рожнов.

— Да вы что! — отмахнулся Савелий Павлович. — Он был идеальный человек! Нам бы всем так… Не пил, не курил! Как говорится, все, что заработано, все в дом!

— Может, у него были женщины на стороне?

— И женщин у него никаких не было, кроме своей жены, разумеется… Хотя мужик-то он очень видный… был. Коллектив у нас в основном женский. Девчонки все молодые и красивые, а мужиков всех война повыбивала. Им ведь много-то не надо, хотя бы иногда к мужскому плечу прислониться, так он даже этого не допускал, железный парень был! Почему это я все говорю… — посмотрел на Рожнова директор. — Ведь о покойниках как у нас бывает: или хорошо говорить, или вовсе ничего! А тут такой случай, что только хорошее и можно сказать.

— Кто еще может рассказать о Полякове, скажем, о его личной жизни? Кого бы вы мне посоветовали? У него были друзья в техникуме? — спросил капитан.

— С физруком можете поговорить, с Марком Петровичем, он с ним в очень хороших отношениях был. С ним можете пообщаться, — чуть подумав, сказал директор.

У физрука были занятия, но, узнав, кто его беспокоит, он распустил учащихся и предложил капитану:

— Пройдемте в мою каморку, там нас никто не побеспокоит, вот там и поговорим.

Прошли в небольшое помещение с крошечным окошком. С левой стороны стоял небольшой стол и три стула. Над столом закреплена полка, на которой стояли кубки и висели вымпелы, наверняка заработанные учащимися техникума. Левую сторону стены подпирали три черных мата, а в противоположном углу лежали два мяча: один — баскетбольный, другой — футбольный. Увидев оценивающий взгляд капитана, Марк Петрович протянул:

— Вот так и живем. Ничего, не в обиде! Располагайтесь, — показал он на свободный стул.

— Вы ведь были другом Полякова, — начал разговор Рожнов.

— Не скажу, что мы были друзья неразлейвода… Все-таки люди взрослые, у каждого своя семья, но вот хорошими приятелями точно были! Жалко его, что тут сказать… Славный он мужик был, да и преподаватель хороший.

— У него бывали какие-то конфликты на работе?

— Абсолютно никаких, насколько мне известно. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Он вообще неконфликтный был человек, со всеми ровный и доброжелательный. А его как злодея какого-то… У кого только рука поднялась! В руководство тоже никогда не рвался, как некоторые…

— Но он же все-таки был заместителем директора. Руководитель должен распоряжаться, командовать, а это уже подразумевает какие-то трения, кому-то его поведение могло не понравиться.

— На руководящие должности он не рвался, это точно! Его просто назначили, вот ему и пришлось тянуть эту нелегкую лямку. Костя старался делать так, чтобы людей не обидеть, со всеми очень уважительно себя вел. Редко такое встретишь в большом коллективе. А как преподаватель… Ни на кого свою педагогическую работу не спихивал. А то как у нас происходит, — с ноткой возмущения произнес Марк Петрович, — займет кто-то административную должность и тотчас оказывается в привилегированном положении по сравнению с другими, у него сразу появляется куча всяких причин, чтобы свои лекции и прочие преподавательские дела на кого-то спихнуть. Что тут еще добавить… Честный он был, очень добропорядочный и в быту ничего такого себе не позволял…

— Может, все-таки женщина у него какая-то была? Ничем таким он с вами не делился? — продолжал допытываться Рожнов.

— Вот что я вам скажу, дорогой вы мой товарищ, — доверительно взглянул на старшего оперуполномоченного физрук. — У нашего директора недавно юбилей был. Полтинник ему стукнул… Все наши были приглашены… Так Костя после долгих уговоров единственную рюмку принял, посидел немного для приличия — и домой. «К жене, — говорит, — и к ребенку надо»…

Когда опрос в школе был проведен, капитан Рожнов решил поговорить с соседями покойного Полякова. Одна из соседок (себя она назвала тетя Маша), проживавшая в их подъезде, оказалась из породы женщин, знающих про своих соседей даже то, чего они сами про себя не ведают. Понизив голос, она поделилась:

— Поляков — мужик что надо. Всем бы такими быть… По бабам не шастает и на сторону не заглядывается. Не только что пьяным, даже слегка выпившим я его никогда не видела. Вот оно как!

— А жена его? Что она за женщина? — осторожно поинтересовался капитан, внимательно следя за реакцией тети Маши.

— А Инга его — бабешка совершенно иного склада, это я вам точно говорю, — презрительно скривила губы соседка и выразительно посмотрела куда-то в сторону, будто там находилась неприятная ей Инга.

— И какого же?

— Да потаскуха она самая настоящая! — безапелляционно заявила соседка и посмотрела прямо в глаза оперативнику. — Самая что ни на есть шалава. Вот почему так бывает, что хорошим мужикам курвы такие достаются? Куда только его глаза-то глядели? Сколько баб хороших без мужиков маются!

— И что, действительно имеются причины так говорить? — слегка опешил от недвусмысленного ответа Валентин.

— А то как же! — Губы у тети Маши снова скривились в пренебрежительной ухмылке. — Видели мы ее не однажды с разными мужиками. Та еще… рабыня любви!

— Вот как… — в задумчивости произнес Рожнов.

— Да,