Лотос и ветер - Джон Мастерс Страница 46

«Возможно. Правительству Индии было известно о новом городе. Он находился не к северу от Балха, а к западу и не мог иметь никакого отношения к лошадям. Вероятно, это окажется какая-нибудь станция или депо на железной дороге, которую русские только что начали строить к юго-востоку от Каспийского моря в Красноводске. — Вы знаете что-нибудь связанное с лошадьми, которыми интересовался Селим Бег? — спросила Робин.

«Лошади? Нет, сахиб. Вокруг нового города будет много верблюдов, но лошади…» Робин почувствовала, как он пожал плечами.

«Значит, на север? Все эти разговоры о западе. Селим Бег упоминал север? Он ездил на север перед той последней поездкой?

Снова пожатие плечами. — На север? Нет.

Робин расплатился с ним, выскользнул из дома и вернулся в дом. Таким же образом он провел еще два дня, расспрашивая о Селим Беге, прислушиваясь, наводя справки, но больше ничего не выяснил. На следующий вечер за ужином вдова Селимбека начала упрекать Джагбира за его поведение со служанкой. Девушка сидела на корточках в женском уголке рядом с ней, но не обращала внимания на то, что говорилось. Джагбир тоже. Наконец вдова обратила свое ворчание к Робин. «Господи, пожалуйста, побей этого своего маленького дикаря-татарина. Или скажи ему, чтобы держался подальше от девушки. Когда он здесь, она не работает.

— Вы пытались сказать девушке, чтобы она держалась от него подальше? — спросила Робин.

«Пытались? Она ворчала, но тоже смеялась. Она перестала притворяться, что прячет лицо в их присутствии. Взглянув на нее через плечо, Робин увидел при свете дымящегося фитиля, что ее глаза мерцают. Впервые с тех пор, как она услышала о смерти Селим-бека, она хотя бы на минуту избавилась от давящей меланхолии. Что бы Джагбир ни делал, кому-то это, казалось, было выгодно. Она продолжала визгливо. «Пыталась! Я била ее до тех пор, пока ее маленькая попка не стала черно-синей. Она не возражает, пока это… этот молодой баран бьет ее с другой стороны. Потом она спит до полудня, спит на ногах, хотя должна работать! Работает!»

Джагбир ел, ничего не говоря и сохраняя круглую пустоту на лице. Девушка глупо хихикнула.

После ужина Робин подумал, не поговорить ли ему с Джагбиром, но решил не делать этого. Завтра или послезавтра они должны покинуть Балх. Джагбир думал о завтрашнем дне не больше, чем молодой олень. Он крал одной рукой, а другой возвращал двойную стоимость. У него был инстинкт жизни, который все понимали. Если бы Робин сам обладал им, его жизнь с Энн была бы счастливой, что бы ни случилось… Но он должен заставить молодого Сэвиджа работать над имперскими проблемами, стоящими перед ним.

Нечасто эти две части его личности сталкивались друг с другом. Когда они это делали, это всегда происходило одним и тем же образом — Робин вмешивался в обсуждения или действия Сэвиджа, как бы говоря: «Позволь мне помочь. Я обеспокоен этим больше, чем ты думаешь. Я один могу подвести вас к решению. Это была не совсем фантастическая идея. В поезде Хейлинг спросила его, знает ли он, почему именно его выбрали для этой работы. Он этого не знал. Когда-то он думал, что Хейлинг могла бы найти для него работу от имени Энн — чтобы он, Робин, мог стереть клеймо трусости со своей репутации и таким образом сделать жизнь Энн более комфортной. Но вскоре он понял, что Хейлинг не может позволить себе позволять себе подобные жесты, поэтому был рад, когда там, в поезде, Хейлинг ответила на его собственный вопрос. Хейлинг говорил осторожно, не сводя здорового глаза с Робин. «У тебя есть чувство, сродство к пустоте. Если я не ошибаюсь, вы ищете что-то в пустоте — другими словами, в ничто. Вы несчастливы, потому что думаете, что можете этого не найти, и несчастны — ради других людей — потому что думаете, что могли бы. Та часть Азии, где находится решение нашей проблемы, состоит из пустоты. Поэтому я чувствую, что вторжение мирового сообщества туда, каким бы тайным, каким бы тщательно скрываемым оно ни было, будет более очевидным для вас, чем для других. Любые планы России будут включать вторжение мирового сообщества. Пустыня и горы будут выглядеть по-другому, ощущаться по-другому — для тебя, а не для меня».

Робин кивнул. Единственный глаз Хейлинга видел далеко, а его единственная рука обладала твердой хваткой. Чего Хейлинг не сказал, но что он также должен был знать, так это то, что его рассуждения были справедливы и в обратном направлении. Поскольку работа лежала в глуши, Робин должен был отправиться в глушь. Найдя решение общественной проблемы, он мог бы найти разгадку своей личной тайны.

Вскоре после ужина Робин пошел в свою комнату, лег на ковер, сложил руки на груди и закрыл глаза. Пришло время действовать.

Где?

В Азии Англия и Россия стояли лицом к лицу на земле, похожей на широкий, длинный, грубо отесанный стол. Призом была Индия, великий алмаз в руках Англии на восточном конце стола. Земля представляла собой пустыни Афганистана, Персии и Туркестана. По большей части здесь не было дорог с металлическим покрытием, не было рек и было мало людей. Горные хребты поднимались из пустынь, а руины древних цивилизаций усеивали оазисы. Геологическая случайность воздвигла защитный горный барьер — Каракорум, Памир, Гиндукуш — вокруг северной и западной сторон Индии. У Англии не было желания наступать из Индии против России, потому что все, что она предпримет, окажется за пределами досягаемости ее морской мощи. Эмир Бухары, не имеющий выхода к морю, уже просил у королевы Виктории разрешения присоединиться к Британской империи и с сожалением получил отказ.

Россия действительно стремилась вперед, и то, что она взяла, она могла удержать и расширить с момента появления железных дорог.

Со своей позиции Россия имела в своем распоряжении три направления атаки. Во-первых, она могла двигаться прямо вперед; по этой линии она должна была пройти через Балх, подняться на Гиндукуш и снова наступать через Кабул на Пешавар. Во-вторых, она могла двигаться направо; на этом маршруте она держалась бы южнее всех гор и вошла бы в Индию слева. В-третьих, она могла пойти налево; поперек этого маршрута лежали чрезвычайно трудные перевалы Памира и Каракорума.

От