Красота требует средств - Галина Балычева Страница 19

Ленка кивнула и, достав из бардачка пачку сигарет, закурила.

— Он и его дети.

— Дети? А у него, что, еще и дети есть?

— Представь себе есть. Трое. Двое от первого брака и младший сын от второго.

— Ничего себе, — ахнула я. — Так, значит, ты у него третья?

— Четвертая. Пьер до меня трижды был женат.

Тут уж у меня вообще не было слов. Ну надо же какой ходок! Вот уж точно нельзя доверять многоженцам. Если у этого Лакура Ленка — четвертая жена, то что же хорошего можно от него ожидать? Да ничего. Кто больше двух раз женился, того уже не остановить.

— И как же это тебя угораздило выйти замуж за такого донжуана? И зачем ты соглашалась на такой контракт?

Ленка посмотрела на меня и усмехнулась.

— Когда тебе тридцать и у тебя нет никаких перспектив, то выйдешь хоть за черта. Тем более, что никакой Пьер не донжуан. Он очень даже приличный и скромный человек. Просто так сложилась жизнь. С первой женой они развелись по молодости и по глупости. Так часто бывает. Вторая сама от него ушла — нашла себе другого. А с третьей они просто не сошлись характерами. Вот и все.

— Ну раз он такой хороший, белый и пушистый, то почему же он такой паршивый брачный контракт сочинил? Почему о твоем будущем не позаботился?

— А все по той же причине, — ответила Ленка. — Боится, что ему опять в браке не повезет и после четвертого развода ему уже просто нечего будет делить. Впрочем, его третьей жене тоже ничего не досталось.

После всего услышанного у меня еще больше испортилось мнение о Ленкином муже, хотя оно и до того уже было не очень-то хорошим.

Однако высказывать его я не стала, а вот что касается детей, то тут у меня возникли некоторые соображения, и, надо сказать, нехорошие.

— А в каких отношениях ты находишься с детьми своего мужа? — спросила я.

Ленка скорчила неопределенную гримасу и пожала плечами.

— Ну какие могут быть отношения между взрослыми детьми и их довольно еще молодой мачехой? Ясное дело, что так себе. Однако приличия мы соблюдаем. При встрече здороваемся, а на Рождество и именины дарим друг другу подарки. В общем все как у всех, не хуже и не лучше. А что? Ты и их тоже в чем-то подозреваешь?

Ленка спросила это таким тоном, будто бы это не она, а я жаловалась на жизнь и будто бы это не на нее, а на меня чуть ли не каждый день совершались покушения.

А у меня, между прочим, пока все нормально и жаловаться на жизнь нечего. Но в то же время я бы совсем не хотела, чтобы и у меня начались неприятности.

И уж если я согласилась поехать к Ленке в гости, в ее дом, где в свете последних событий и жить-то, возможно, опасно, то я по крайней мере должна знать, что меня может там ожидать и к чему мне нужно готовиться.

А ну как вместо Ленки под горячую руку убийцы попадется кто-нибудь другой? Я например? Лично меня такая перспектива не устраивает. И поэтому я пытаюсь хоть как-то разобраться в ситуации и понять, откуда ветер дует.

Ленка же вместо того, чтобы принять участие в дискуссии, мне грубит. А мне что, больше всех надо, что ли? Я повернулась к подруге и напрямую ей сказала:

— Если тебе неприятно говорить на эту тему, так и скажи. И я ни о чем больше не буду тебя спрашивать. Я думала, что тебе нужна моя помощь, поэтому и стараюсь определить, откуда могут ноги расти. Потому что, если все то, что ты рассказала, не плод твоего воспаленного воображения, то значит у тебя имеется враг, и для того, чтобы он не довел свое дело до конца, то есть не прикончил тебя, надо бы его заранее вычислить. А как еще это можно сделать, если не попытаться разобраться, кому может быть выгодна твоя смерть? Это же элементарно.

Ленка кивнула и извинилась.

— Прости, Марьяшка, но я просто оказалась не готовой к таким разборкам. Трудно все-таки начать подозревать близких тебе людей.

— Близких? — переспросила я. — Так ты с детьми Пьера в близких отношениях?

— В нормальных. — Ленка притормозила на перекрестке и свернула налево. — Не в хороших, не в плохих, а в нормальных.

В этот момент мы выехали на набережную Тюильри, и я задержала свой взгляд на туристах и просто отдыхающих парижанах, которые расположились на раскладных стульях по всему саду Тюильри и любовались великолепным видом на Сену.

Картинка была такая жизнерадостная и умиротворяющая, что ни о чем плохом и думать не хотелось. Однако приходилось.

— Встречались мы не часто и жить друг другу, что называется, не мешали, — продолжала Ленка. — Так что, что они там про меня думали, не знаю. Но, как говорится, протокол соблюдали и при встречах вели себя вполне пристойно. Да и вообще делить мне с ними нечего и ругаться не из-за чего.

— Так ли уж не из-за чего? — спросила я. — А наследство?

— Что наследство?

— Ну если твой муж, ты уж извини за прямоту, умрет раньше тебя... В конце концов он тебя старше, да и со здоровьем у него, как ты говоришь, не очень... Кому достанется наследство? Допустим, ты говоришь, что по брачному контракту в случае развода ты ничего не получаешь, а в случае смерти? Что будет в случае его смерти?

Я отчего-то так разволновалась, как будто бы Ленкино наследство касалось меня лично. Хотя, по правде сказать, мне действительно было за нее обидно. Ну почему муж так несправедливо с ней обошелся?

А Ленка, напротив, была невозмутима. Она спокойно и уверенно крутила руль своего «Пежо» и ничуть не расстраивалась.

— Да ничего особенного в случае смерти Пьера не произойдет, — ответила она. — Будет все то же самое. Все его состояние будет поделено между его детьми, а мне достанется только квартира в Париже и небольшая рента. Правда, пожизненная. Вот и все.

— И все?

Я чуть было не задохнулась от возмущения. Я и раньше слышала о прижимистости и даже скупости французов, но не думала, что это может принимать такие