Красота требует средств - Галина Балычева Страница 15

Мама тоже заметила перемену в Ленкином настроении и сделала мужу страшные глаза.

— Поль, мне кажется, ты сегодня очень устал, — дипломатично сказала она. — Может, выпьешь чего-нибудь на ночь и отправишься в постель? Впрочем, кажется, на банкете ты уже сегодня достаточно выпил. Так что иди, дорогой, отдыхай, а мы тут еще немного посумерничаем в женском обществе.

Поль не сразу понял, что мы тут собираемся делать. Очевидно, русского слова «посумерничаем» раньше ему слышать не приходилось. Однако спорить с женой он не стал и, пожелав всем спокойной ночи, послушно отправился в свою спальню.

Однако посумерничать в чисто женском обществе нам не удалось. Как только ушел Поль и мы снова уселись за стол, вернулся с переговоров Димка. Впрочем, откуда он вернулся на самом деле, было неизвестно, потому что какие могут быть ночью переговоры?

Димка прибыл во Францию из Алжира, где в последнее время по контракту с одной французской фирмой он строил для африканцев мосты. Теперь срок действия его контракта с этой фирмой истекал, и он пребывал в раздумьях, заключать ли ему новый контракт или вернуться домой в Россию.

Войдя в квартиру и увидев трех дам в весьма экстравагантных нарядах — двух в декольтированных платьях с кринолинами и одну в мужском махровом халате, — Димка так же, как и Поль, сначала подумал, что ошибся дверью и не туда попал.

Он с испугом уставился на незнакомую ему Ленку и, пятясь задом к двери, несколько раз произнес:

— Пардон мадам, пардон, пардон... — и попытался скрыться за дверью.

— Дима! — со смехом окликнула его мама. — Не уходи так скоро. Мы еще даже не успели познакомить тебя с нашей новой... то есть старой... то есть, тьфу, молодой... в общем познакомься с нашей Леночкой.

Шампанское, как все газированные алкогольные напитки, быстро бьет по мозгам. А поскольку мы допивали уже вторую бутылку, то ничего удивительного не было в том, что мамочка начала путаться в определениях.

Димка всмотрелся в наши раскрасневшиеся физиономии и, узнав в расфуфыренных и декольтированных дамах своих родственников, с облегчением вздохнул.

— Господи, а я уж подумал, что ошибся дверью. Что тут у вас происходит?

Он подошел к маме, поцеловал ее в щеку, потом галантно приложился к Ленкиной ручке, а потом мимоходом взъерошил мне на макушке волосы. Вот так всегда — ко всем с почтением, а мне что-то вроде подзатыльника.

Для посещения главного офиса Димка вырядился в лучший свой выходной костюм и выглядел сегодня довольно импозантно.

Он вообще у нас мужчина видный, один только рост чего стоит — не полных два метра. А еще у него светлые коротко стриженные волосы и голубые глаза. И хотя на первый взгляд ничего такого особенного в этом вроде бы и нет, но тем не менее почему-то всем женщинам Димка очень нравится. Уж не знаю, почему.

Вот и Ленка, как только увидела его в дверях, так сразу же сделала на него стойку. Я это сразу заметила. Только что сидела за столом, как куль, завернутая в банный халат, а как только Димку увидела, так сразу же вся приосанилась: спинку выгнула, грудь вперед, губки бантиком и все такое прочее. Смешно даже.

— Лена, — я специально повысила голос, чтобы та пришла в себя и перестала так нахально таращиться на Димку, — ты, наверно, помнишь Диму Воронцова? Он жил с нами в одном доме на одной лестничной площадке.

Димка согласно кивнул и уселся рядом со мной за стол.

— Было такое, — сказал он, — помню.

А Ленка ничего не сказала и продолжала молча таращиться на него.

— Ну что ты? — рассмеялась мама. — Как же они могут помнить друг друга, когда прошло столько лет? Они же тогда еще были маленькими.

Димка снова согласно кивнул, а я саркастически усмехнулась.

«Не такими уж и маленькими!» — подумала я. Тем более, что я отлично помнила, как этот «маленький», — я скосила на Димку глаза, — бегал тогда на свидания к своим подружкам.

Вообще-то, если честно сказать, по моим воспоминаниям Димка маленьким никогда и не был. Для меня он всегда был большим, потому что даже в свои десять лет вел себя, как взрослый мужчина.

Вот, к примеру, был один такой случай. Мне тогда было пять лет, а Димке соответственно девять. Было это очень давно, когда еще были живы Димкины родители, и мы с ним тогда еще не были братом и сестрой. Это уже потом, когда в квартире Воронцовых приключился пожар и во время пожара погиб Димкин отец, а потом случайно погибла Димкина мама, он стал жить в нашей семье, и мы стали вроде как родственниками. А тогда мы были с ним просто детьми из одного двора.

Так вот, однажды я попросила у него велосипед, чтобы прокатиться. У меня тогда еще не было двухколесного велосипеда, а у Димки был. И вот поехала я на его велосипеде и, что называется, не справилась с управлением, и врезалась в сарай. Велосипед упал в одну сторону, я в другую, панамка в третью.

И вот лежу я на земле и думаю, что сейчас прибежит Димка и станет меня убивать. Велосипед-то я ему сломала.

А он подбежал, поднял меня с земли и вместо того, чтобы надавать мне подзатыльников, спросил, что у меня болит.

Меня это тогда поразило до глубины души. И наверно, с тех самых пор я была в Димку тайно влюблена, правда, недолго, а где-то класса до девятого. Но потом это прошло, и я стала влюбляться в своих одноклассников. Но тем не менее, когда Димка уходил на свидания со своими взрослыми девчонками, я его страшно ревновала, а девчонок этих тихо ненавидела.

— Так что же у вас тут все-таки происходит? — снова спросил Димка, с удовольствием рассматривая наши декольтированные плечи. — На карнавал, что ли, куда-нибудь собрались или еще чего?

Он отодвинул с моего лица белое страусиное перо, которое изначально украшало мою прическу, но потом неудачно сползло и закрыло один глаз.

— На карнавал! — воодушевленно выдохнула я. — И даже не просто на карнавал, а...