Искатель, 2004 №6 - Андрей Левицкий Страница 8

— для них тележка, это мобильная приставка к пану. Но для тележки жить в твердом мире… представь, ты живешь в доме, где только узкие кривые коридоры. Их стены и пол сплошь состоят из острых лезвий. Из бритвенных пластин гусеницы. Одни только лезвия кругом, ты постоянно трешься о них. — Нецки провел языком по черным губам. — Деревья — основа жизни тележек, их вода и воздух. Как наши растения производят кислород, так деревья выделяют атмосферный гель. В определенный сезон они создают более плотные сгустки геля. Рождают тележек. Черви не умеют строить, но умеют изменять других. Это дерево изменили так, что оно стало вечным двигателем, биофабрикой по производству геля, из которой сразу же будут формироваться тележки-клоны. Их будут заключать в сетки и пришивать им колеса. Клоны, они безмозглы и послушны. Гусеницы, чинке, бараки — они все когда-то были разумными. Теперь наступит очередь людей. Сейчас им еще позволяют размножаться, но потом их тоже станут выращивать. Ты помешаешь этому, Ян? Елена сказала, что знает, как. Черви не обратят на вас внимания, просто не заметят. У них другая психика, они не принимают мер безопасности, как это сделали бы люди. Главное, не попадайтесь на пути панам… — Нецки замолчал, и тележка ткнула Яна в бок, словно лизнула, оставив на его коже розовый потек.

Костная пыль впитывалась во влажную поверхность и затвердевала коркой, предохраняющей дерево от действия атмосферы. Пыль была везде, колеса Елены оставляли в ней извивающийся след. Над кратером дул ветер, крупяные потоки заворачивались смерчем, глухо выли в опутанных маслянистыми канатами ветвях, облизывали мускулистые бока живого звездолета. Иногда на концах ветвей вспучивались пузыри и, отделившись, розовыми облачками дрейфовали вниз — дерево выделяло гелевые сгустки. Ян брел, опираясь на Елену, мимо панов и гусениц. На него не обращали внимания, и он не обращал внимания ни на кого. Сквозь серую картину окружающего проступало другое: заросшие зеленой травой пологие холмы, небо в белых облаках, солнце и река. Тележка оставляла за собой сплошной потек сочащейся розовой плоти. Ее колеса вихляли так, что казалось, они вот-вот отлетят.

Бока корабля, нижней частью касавшегося земли, тяжело вздымались и опадали. По широкому проходу, за которым открывался наклонный ярко-красный коридор со слизистыми стенами — горло, ведущее в живое нутро органического звездолета, — спускались последние паны.

Ян споткнулся, обеими руками вцепился в Елену.

— Дядя говорил, это… этот корабль может улететь куда-то далеко. Я могу войти в него и тоже улететь? Может, там есть другие места? — спросил он, и бесполый голос тележки прошептал в ответ: «Да».

У основания дерева, среди расползшихся по земле, покрытых засохшей пылью корней, зияли отверстия. Изнутри шел жар. Вверху гудели молнии и шелестели потоки атмосферной крупы, но здесь было тихо.

— Пойдем, — прошептала Елена.

Рядом разорвался сброшенный чинке пузырь. Серое облако лениво расползлось над корнями, Ян закашлялся, давясь сухой пылью, и потерял сознание от боли, прострелившей ребра и легкие.

Потом он то приходил в себя, то опять попадал в другое место. Он бродил среди заросших травой холмов — и видел мерно двигающиеся сводчатые потолки живых коридоров, купался в синей реке — и лежал на тележке, прижав щеку к теплому, исходящему влагой телу, медленно катившемуся внутри горячего тела дерева, он грелся в лучах солнца — и чувствовал жар древесной сердцевины. От жара тележка пузырилась и таяла. Потом Ян увидел солнце — но не то, что своими лучами озаряло другое место. В сердце дерева, в гнезде из индиговых веток, горело маленькое, злое, ярко-оранжевое солнце, покрытое красной сыпью, и Елена прошептала на ухо Яну, что надо сделать. Он сломал ветви, и маленькое солнце растеклось слюдяными потоками, цвет их потускнел, из оранжевого стал розовым, таким же, как у тележки; потоки устремились по коридорам, дальше и дальше, к концам ветвей — и сорвались с них, окутав крону гелевым облаком.

Глотая слезы, Ян вышел из отверстия между огромных корней. На склонах кратера беспокойно ворочались паны, чинке летали среди ветвей и маслянистых канатов, пытаясь увернуться от потоков розового. Прижав к груди древесную сетку с останками умершей Елены, Ян вернулся в музей. Он отыскал коридор с диорамой и, перешагнув через разломанную статуэтку козлоногого бога, вошел в нее. В голубом небе появилась узкая трещина, а один из холмов был смят и сломан его ногами, но Ян не видел этого. Он ступил на шелестящую траву, слыша щебет птиц и плеск реки. Чувствуя тепло солнечных лучей и дуновение ветра, пошел вперед.

Розовое облако продолжало расходиться от ветвей и вскоре накрыло музей. Алый зев звездолета панов судорожно сократился, будто звездолет сглотнул. Мышцы напряглись, громоздкая туша оторвалась от земли и исчезла в грязных небесах.

За несколько часов вал геля разошелся по городу. Около месяца ему понадобилось, чтобы подмять под себя ближайшие поселения, он поднялся над округой через полгода, а спустя три скрыл Евразию. За пять лет гель распространился над океанами и, смешавшись с водой, опустился ко дну. Круговая волна шла дальше, через берега, русла высохших рек, низины и горы. Гель захлестнул Америку и Японские острова, спустился по Африке и Австралии, преодолевая океаны, накрыл паковые льды — и спустя двадцать три года сомкнулся. К тому времени на планете не осталось ни одного человека, никого, кто бы жил в кислородной атмосфере. Паны тоже исчезли, в мировом гелевом океане плавали лишь озаренные искрой сознания первобытные сгустки. На северном полюсе появился росток еще одного дерева.

К тому времени Ян был совсем в другом месте.

Сергей БОРИСОВ

ПО ПРОЗВИЩУ КАИН

  

Следствие было долгим, а суд — коротким. Ваньку Каина за все его прегрешения приговорили к колесованию. Несколько дней спустя, однако, помиловали. Выжгли на лбу и щеках слово «ВОР», вырвали ноздри и отправили Владимирской дорогой на вечную каторгу. Кто Ваньку на той дороге видел, рассказывал, что шел Каин еле-еле и песен, как за ним водилось, не пел. Оно и понятно — после дыбы особенно не попляшешь, а после клещей раскаленных уже не до песен. Что потом с Ванькой сталось, неизвестно. Сгинул где-то в Сибири — может, от хворобы какой, а может, кандальники втихую придушили собрата по несчастью, благо было за что.

Вор по призванию

С детства Иван Осипов из села Иванова Ростовского уезда Ярославской губернии был склонен к разного рода пакостям