Искатель, 2004 №11 - Сергей Юрьевич Борисов Страница 8

Марина окаменела рядом с Олегом. В груди была пустота. Ей казалось, что она уже не сможет встать со стула. Она не чувствовала свое тело, жила только рука, сжимающая беспокойные пальцы Олега. Марина не смогла бы сказать, сколько времени она так просидела. Приходил врач, но только осмотрел Олега, ничего не сказав ей. Медсестра ставила капельницу и попросила Марину отойти. Но едва она разжала свои пальцы, как Олег заметался. Марина испуганно вернула свою руку на прежнее место, и медсестра сделала все, неудобно перегнувшись через Марину. Их оставили одних. Тихо. Время текло медленно, но неотвратимо. Капало лекарство в капельнице. Забормотал Олег. «Марина… Дочка…» Забеспокоился. Марина стала гладить его руку и ласково успокаивать: «Все пройдет. Потерпи чуть-чуть. Я буду рядом и больше никуда не уйду. Я так люблю тебя…» Он не мог ее услышать, но вдруг затих.

Марина не чувствовала слез, которые текли у нее по щекам. Она шептала Олегу о своей любви, о том, чем было полно ее сердце, что прежде она бы ни за что не произнесла вслух. Она говорила о том, как они будут счастливы, когда Олег встанет на ноги, как все будет просто и понятно в их жизни. Она обещала непременно родить ему дочку. Она благодарила Бога за то, что встретила Олега и просила сжалиться над ними и не разлучать. А рядом ей вторил о своей любви бессвязным шепотом Олег.

Марина, начав говорить, не могла остановиться и, несколько раз входившая медсестра, смущенно выходила, не решаясь потревожить ее. Марина говорила и плакала. Она плакала о неизбежной разлуке, о том, что не успела ничего раньше сказать Олегу, о своей ужасной вине, о дочке, которую он вряд ли увидит, о его бедной загубленной жизни и о своем страшном одиночестве.

Медсестра убрала капельницу и вышла. Все оставалось в прежнем положении. Олег забывался и время от времени замолкал, потом начинал говорить, то более, то менее возбужденно и всегда об одном.

Марина сухими расширенными глазами смотрела на него. «Боже мой, разве может он сейчас уйти от меня, когда мы оба полны любовью? Неужели мы так ничтожны, что сила нашего чувства не может ничего изменить? Разве это справедливо?»

Марина сжимала пальцы Олега, и временами ей казалось, что он слабо отвечает, и она опять начинала отчаянно надеяться на чудо. И про себя принималась истово молиться первыми пришедшими ей в голову словами. Но взгляд ее падал на его разбитую голову, и в памяти всплывали безнадежные слова докторов, и она опять ощущала бессилие и ужас перед неизбежным.

Под утро Олег забылся. Сменились врачи, но Марину не трогали. С Олегом что-то поделали. Марине принесли чашку кофе с булочкой и советовали поесть. Она послушно попыталась отпить глоток, но больше не смогла.

Марина хотела, чтобы их оставили одних, но врачи все толпились вокруг Олега, и по их лицам она виде=-ла, как плохо его положение. И не было сил отчаиваться, и не было сил обманываться.

Все больше Олег мучился, и все чаще к нему подходила медсестра со шприцем.

Она не заметила, когда его не стало. Он крепко сжимал ее руку, и она не могла поверить, что его уже нет.

Пришли люди и повезли его куда-то, она хотела идти с ними. Ей не разрешили. И она видела, что нет смысла спорить. Она не знала, что ей теперь делать. Молоденькая медсестра, с сочувствием глядя на нее, проводила ее до лестницы. Марина спустилась вниз. К ней подошел муж. Все было кончено.

Сергей сидел на кухне и внимательно разглядывал большого коричневато-рыжего петуха. Петух был искусно вышит Мариной и вставлен в красивую рамочку, которую он сделал своими руками. Сергей не только многократно видел его, но он даже сам натягивал и укреплял полотно, спорил с Мариной, когда они выбирали для него место и потом вешали на кухне. Но сейчас он смотрел на него, как в первый раз. Мощная грудь, острый загнутый на конце клюв, яркий алый гребень, роскошные зеленые перья на хвосте и широко расставленные сильные лапы. Сергей так долго смотрел в одну точку, на грудь птицы, что перестал видеть все изображение в целом, а различал затейливые переходы полутонов, пересекающиеся линии, запутанные лабиринты, сложенные из крохотных аккуратных крестиков. И это его странным образом успокаивало и умиротворяло. Он скользил взглядом по мелким разрозненным штрихам, казалось бы, не связанным между собой, но странным образом выстраивающимися в законченное изображение. И ни убрать, ни добавить ничего нельзя. Все на месте и нет ничего лишнего.

Сергей смотрел на петуха, но мысли его были не о нем. Какой тяжелый год. Как возник посреди их благополучной и, в общем-то, очень удачно сложившейся семейной жизни крохотный комочек противоречий и недовольства, кто подтолкнул его, и он, покатившись, оброс неразрешимыми проблемами? Бесчисленные вопросительные знаки выстраивались перед ним в шеренгу, вытягивали, как индюки, шею и злобно наступали на него. А он не мог дать им отпор, потому что знал: сам виноват. Он сделал первый шаг и приблизил сегодняшний день.

В квартире было по-особенному тихо, каждый звук поражал и жил своей жизнью, не соединяясь в общий домашний шум. На плите давно кипел чайник, а Сергей сидел рядом и ничего не слышал. В спальне лежала Марина и уже несколько дней почти не вставала и ничего не говорила. Сергей сам зани-. мался похоронами Олега. Марина пыталась помочь ему, но не смогла.

Взглянув на плиту, Сергей выключил газ и заварил чай. Марина любила крепкий и в заварку из крупных листиков всегда добавляла мяту и лимонник. Так он и сделал. Накрыл столик на колесиках и повез его в спальню.

Открыл дверь. Арчи заворчал и встал со своего места у Марининой кровати. Сергей заговорил. Арчи замолчал, но стоял выжидающе.

— Марина, я прошу тебя, съешь хоть немного, так ты совсем ослабнешь.

Она лежала, не оборачиваясь, закрыв глаза руками. Сергей подошел к кровати. Арчи внимательно следил за ним.

— Я не знаю, как помочь тебе. Мне тоже очень тяжело.

Вдруг Марина отняла руки от лица и заговорила:

— Пожалуйста, уйди. Не нужно ничего. Мне невыносима твоя забота. Зачем ты это делаешь?

Сергей растерянно сел на край кровати. Арчи зарычал. Марина дотронулась до его спины. Сергей сидел и смотрел на