Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас Страница 7

— Не надо, прошу. — Голос его был низким, хриплым.

Светлана прикрыла глаза — жар опалил её. Она так недопустимо забылась! Надо отстраниться, надо отойти, надо… Она отшатнулась в сторону.

Саша все не так понял и подхватил её на руки, опустился в кресло, удобно устраивая Светлану у себя на коленях:

— Душа моя, прости, но… — он тихо рассмеялся. — Я стал слишком живым. Я могу совершить глупости.

Она прислонилась к его плечу:

— Только не ты.

— Это ты меня плохо знаешь, — проворчал он, и в глазах Светланы заплясали ослепляя яркие огоньки, заставляя застывать от неожиданности. Она их уже видела! В Серых ручьях. Второй раз она не ошибется так глупо! Она потянулась и погасила масляную лампу на столе.

— Подумай о чем-то хорошем-странном-тяжелом-плохом, о чем-то, что вызывает в тебе сильные эмоции.

Он понятливо кивнул… и от него во все стороны снова брызнули еще слабенькие, неуверенные огневушки.

Светлана потрясенно выдавила из себя:

— Ты маг, Саша! Ты стал стихийным магом, магом огня. Пока еще пятого, самого низкого ранга, но это все поправимо! Вот же Огнь! Мог бы и предупредить.

Саша нахмурился, сильнее прижимая к себе Светлану, и мрак в комнате спрятался в дальних уголках, разогнанный сонмом огоньков, повисших в воздухе. Светлана даже забыла, как дышать. Саша же не видел всю эту созданную им красоту — он озадачил Светлану неожиданным вопросом:

— Как ты думаешь, Огнь бывал в кромеже потому, что он основная стихия, или потому, что он обладает способностями к перемещению в кромеже?

Светлана замерла — если правильно последнее, что Саша еще сможет вернуться в кромеж и подчинить его себе.

— Не знаю… Огнь — та еще стихия.

Саша чуть отвернулся в сторону и улыбнулся. Он расстегнул цепочку с кольцом и вложил её в ладонь Светланы:

— Это твое. — И огневки заметались по всей комнате. Парочка даже вылетела в открытую форточку, печально шипя под дождем. — Только тебе решать, что делать с кольцом. Я знаю одно — никто, кроме тебя, мне не нужен в этой жизни, в кромеже или мертвомире. Только ты.

Она замерла, глядя на кольцо, блестевшее в свете круживших вокруг него огневок.

— Саша… Это опасно. Это опасно прежде всего для тебя.

— Я не беззащитен, Лиза. Я могу за себя постоять.

Калина все испортил, подавая голос из кухни:

— А я могу постоять за Елизавету-свет Павловну.

Саша оглянулся на дверной проем, в котором маячил Алексей:

— Алешка… Лиза сама может за себя постоять. И, я надеюсь, у тебя веские причины для порчи такого момента.

Калина покраснел — чуть-чуть, кончиками ушей:

— Как бы да. Новости из Москвы. Полчаса назад было совершено нападение на императорский кортеж. Много погибших из Его личного императорского конвоя, сам Федор Васильевич сильно пострадал, но пока жив. И опережая все вопросы: это не мы. Это точно не Опричнина — у нас бы он не выжил. После наших нападений не выживает никто.

Светлана прикрыла глаза. Сейчас решалась её судьба. Она не может остаться в стороне в такой момент.

— В Москву. В императорскую палату.

Она посмотрела в глаза Саши и прочитала на их дне одобрение. Он понимал её. Он принимал её выбор.

Алексей поморщился:

— А вот это точно опасно. Категорически против. Это чертовски опасно, Елизавета Павловна.

— Алексей, это не обсуждается. В Москву. Только… — она протянула руку Саше: — одень, пожалуйста, кольцо.

Глава третья, в которой находят домового

Боль ушла, вместе с проблесками сознания, а ведь просил не усыплять — ему работать надо. Не услышали. И снова на капоте несущегося по Москве магомобиля появился ниоткуда закутанный в черное мужчина, кулаком разбивая заговорённое переднее стекло, разлетевшееся на сотни мелких осколков и убивающее всех на своем пути: водителя, охрану, его самого. Он вынырнул из бреда, хватая воздух сухими губами, но обезболивающее было коварным — стоило чуть забыться, пытаясь понять, где же он оказался, как оно снова отбросило его назад, в окровавленный салон, заставляя захлебываться кровью и пытаться через трупы добраться до руля. Он снова не успел — магомобиль в который раз с громким скрежетом влетел в столб освещения, а потом закрутился по дороге — пока его еще остановили эфирными сетями маги. Ему нужно прийти в себя, ему нужно отдать распоряжения, ему нужно вернуться — вылезти из искореженного магомобиля, из спутанного сознания, из небытия обезболивания. Он должен вернуться! Иначе страну снова растерзают на части, как уже пытались. Он обязан… Надо выползти, надо выкарабкаться, надо отдать, наконец, приказ… Зачем, почему он пожалел ту суходольскую самозванку?! Ведь с ней и предавшими опричниками уже все было ясно. Поверил в Золотого сокола.

В рот, отчаянно хрипящий, что-то капнуло. Что-то соленое, что-то противное, что-то обжигающе горячее. Яд! Он закашлялся, попытался поднять ставшие тяжелыми веки, чтобы смело глянуть своей смерти в глаза, но увидел лишь как тонкий, хрупкий силуэт с рыжей макушкой исчезает в нигде.

Он хрипло рассмеялся — теперь точно конец. Его достали и тут, в самом защищенном месте больничного комплекса. Надо было убить самозванку, когда еще мог.

* * *

Соколов не сдержал своего обещания — не отправил Светлану, которая все еще плохо себя чувствовала, в больницу. Ему было не до того — он спешно расследовал нападение на императора. Он забрал Калину, оставив за главного незнакомого Светлане Вихрева — тот старался не мешать и не показывался из кромежа. Впрочем, у него трудностей и без Светланы хватало — переезд все же состоялся.

Надо было признать — в дом Светлана влюбилась почти сразу: двухэтажный, добротный, теплый, пронизанный солнцем — оно заглядывало в многочисленные большие окна с широкими подоконниками, так и зовущими присесть и почитать на них книги, погружаясь в мир иллюзий. В доме пахло свежестью, чистыми, мокрыми деревяными полами, мастикой, свежими пирогами — Вихрев где-то быстро нашел кухарку. Или её нашла Лариса, носившаяся по дому несмотря на четвертый месяц беременности? Она лихо командовала братьями Муровыми, пока еще определенными к ней, на половину слуг, — потом решат, что делать с Павлом и Никитой. Пока же они помогали по хозяйству.

Самое главное достоинство дома было скрыто на заднем дворе — сразу за деревьями, росшими вместо забора, начиналась гладь Идольменя. Светлана всю суету переезда