Консьерж - Эбби Корсон Страница 6

Брови у меня тоже седые – или седовласые. По утрам мне приходится расчесывать их маленькой щеточкой, потому что обычно, когда просыпаюсь, они торчат во все стороны. У меня серо-голубые глаза и бледная кожа. Даже если уезжаю в отпуск, я всегда обгораю, но загаром не покрываюсь. И конечно, я не особо люблю сидеть на солнце.

Я никогда не был заядлым любителем выпить, поэтому у меня нет тех сосудистых звездочек, которые обычно видишь у посетителей в пабе. У отца весь нос был в них, большой мясистый нос. Он так и не дожил до моих лет, но даже когда умер, выглядел старше, чем я сейчас. Не хочу бахвалиться, но кожа у меня довольно гладкая для моего возраста. Однако после всей этой заварухи с убийством на лбу появилось несколько новых морщин.

Я не очень-то высок, но и не коротышка. Рост пять футов и десять с половиной дюймов. Половину не забудьте. Стройный, но не тощий. Назовем это тонким телосложением. Я слегка прихрамываю из-за того, что тазобедренный сустав у меня никуда не годится. С прошлого года стою в очереди на замену.

Одежда. Дома обычно предпочитаю носить удобные брюки и рубашку. Для каждого случая у меня отдельная рубашка. Если нахожу что-то, что мне нравится, обычно покупаю одну и ту же вещь в нескольких цветах. А когда работал в «Кавенгрине», носил униформу: элегантный темно-синий костюм с логотипом отеля на нагрудном кармане, накрахмаленную белую рубашку, синий галстук, к которому прикреплял золотой именной зажим. И всегда надевал до блеска начищенные черные туфли. Цилиндр носить было необязательно, но мне казалось, что он неплохо дополняет наряд. Я оставил себе зажим после увольнения. Он лежит на каминной полке, напоминая о том, что нужно оставаться верным себе, невзирая на обстоятельства.

Должен заметить, что теперь, когда с этим покончено, я рад, что Хелен предложила мне упражнение с зеркалом. Иначе я бы с трудом подобрал для себя другие прилагательные, кроме «старый» и «седой».

Хелен также посоветовала описать вам, как обычно проходит мой день, но не уверен, что это поможет ходу истории, учитывая, что мой сегодняшний распорядок сильно отличается от того времени, когда я работал в отеле. Вместо этого расскажу, что произошло за сутки до убийства. Так вы получите представление о том, как выглядел типичный день в «Кавенгрине», и узнаете некоторые детали, важные для нашего повествования.

Тем утром, как и всегда, я проснулся в пять часов и сделал три глубоких вдоха, прежде чем встать с кровати с левой стороны. Кран в душе у меня вечно капризничает, и, чтобы настроить нужную температуру, требуется трижды его повернуть. Три раза нажал на дозатор с гелем для душа, в три круга вычистил зубы. Отмерил три, а может, и все шесть, кусочков туалетной бумаги для своих нужд, потом оделся и направился к машине. Я пересел с велосипеда на автомобиль около десяти лет назад, когда бедро начало шалить. Прежде чем тронуться с места, я трижды постучал по рулю.

В «Кавенгрине» я припарковался на привычном месте. Администрация отеля выдала мне табличку «ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО», потому что меня раздражало, когда новый сотрудник или кто-то из молодежи оставлял машину там, где обычно это делал я. Прибыл я без десяти шесть, и у меня оставалось достаточно времени, чтобы привести в идеальный порядок стол, после того как там ночью похозяйничали уборщики. А именно: выровнять ручки и бумагу, повернуть стоявшие в холодильнике бутылки с водой этикетками вперед и разложить карты и путеводители тремя безукоризненно ровными рядами. По дороге в отель Фиона всегда покупала нам кофе и вручала мне его к шести утра. В то утро она написала на бумажном стаканчике: «Хорошего дня». И рабочий день начался: прежде всего, Фиона вкратце рассказала мне обо всех важных событиях.

Лишь только часы пробили девять утра, я принялся обзванивать всех, кто недавно забронировал номер. Это входило в услуги персонального консьержа и делалось для того, чтобы с самого момента бронирования и до возвращения домой гости ощущали, что окружены заботой и вниманием. Я расспрашивал постояльцев о том, какие блюда они предпочитают, какие подушки им нравятся, интересовался, связано ли их пребывание в отеле с каким-то особенным событием, уточнял, не желают ли они на вечер забронировать столик в ресторане и осведомлялся, есть ли у них какие-либо пожелания. Весь разговор обычно длился пять или десять минут, и я просил одну из девушек на ресепшене внести пометки в личный файл клиента, чтобы к их приезду у нас все было готово. Мы всегда старались с душой подходить к встрече гостей, например поздравить их с четвертой годовщиной свадьбы или сказать: «Добро пожаловать в Йоркширские долины», если они раньше здесь не бывали. Просто чтобы гости чувствовали, что их ждали.

В тот день, за сутки до убийства, невеста Оливия спустилась к завтраку в начале десятого. Она накрутила волосы на бигуди; с такими штуками женщины всегда похожи на Медузу горгону. Казалось, она волнуется. За ней торопливо шагала ее мать, тоже слегка на взводе. Когда они прошли через холл, я услышал, что невеста попросила маму оставить ее в покое. На завтраке невеста пробыла всего минут пятнадцать, а затем, вся в слезах, вернулась в номер. Близняшки, Руби и Оксана, шли следом за Оливией и заверяли, что все будет хорошо, хотя сами обменивались ухмылками за ее спиной. Как я уже говорил, я не сую нос в чужие дела, однако всегда примечаю подобные вещи. Для гостей я скорее предмет мебели, чем человек с глазами и ушами. Вы бы удивились, насколько откровенно некоторые ведут себя в моем присутствии. Иногда я чувствую себя одной из тех картин, написанных маслом, чьи глаза, кажется, провожают вас, куда бы вы ни направились.

Регистрация заезда в отеле начиналась в одиннадцать. Жених и двое его дружков прибыли первыми. Они тащили с собой портпледы, поэтому я помог носильщикам донести все до номера, предварительно убедившись, что горизонт чист, чтобы избежать преждевременной стычки с расчувствовавшейся невестой. К счастью, Фиона тщательно спланировала их пребывание, и комната мальчиков находилась внизу, в то время как вход в номер для новобрачных располагался в дальнем конце коридора на верхнем этаже. В номере троицу уже ждали виски и лед, которые они попросили приготовить, пока мы разговаривали с ними по телефону перед приездом. Они также заказали бургеры, вероятно, чтобы справиться с похмельем. Я осторожно спросил, не принести ли пару пакетиков с порошками от обезвоживания и обезболивающее. Надо, чтобы к вечеру жених выглядел и чувствовал себя наилучшим образом. На своем веку я повидал немало невест, окончательно теряющих самообладание и приходящих в ярость при виде в стельку пьяного или явно страдающего от похмелья будущего мужа у алтаря. Жених принял мое предложение, и, насколько я понимаю, препараты ему помогли.

Я вернулся за стойку, и тут как раз прибыл Алек Маклин, шотландский писатель; как вы помните, я заказал для него сосиски с пюре. Примерно через полчаса появился Бруно Таттерсон, без багажа. Пока он регистрировался, я заметил, что Фиона сконфузилась и, хихикая, захлопала ресницами, что она обыкновенно делает, встречая привлекательного гостя, каковым, полагаю, Бруно и являлся, хотя выглядел более зрелым и суровым, чем американец Дэйв. Примерно лет на десять моложе меня. Лицо Бруно показалось мне знакомым – возможно, видел его в телепередаче или в кино. В отеле часто останавливаются знаменитости и члены королевской семьи. О половине из них я не имею ни малейшего представления, но Бруно мне кого-то напоминал. (Самый известный человек, который гостил у нас, это [имя удалено по юридическим причинам]. Хотел сказать, что его-то знает весь мир и даже такой старый пердун, как я.) В понедельник Бруно Таттерсон приехал в отель с одной молодой дамой, в среду сделал вид, что собирается с ней выписаться, а через час вернулся в отель с другой юной леди. Забавно было наблюдать, как он притворно охал и ахал, глядя на то, что ранее уже видел. Но персонал строго-настрого предупредили, чтобы мы ему подыгрывали. В таких заведениях, как «Кавенгрин», в цену номера уже заложена стоимость молчания.

Мистер Поттс кружил по отелю, как ястреб, примерно с 11:30