Плохая кровь - Сара Хорнсли Страница 16

Джейк почувствовал неловкость, ему даже стало не по себе. Его мать всегда была ужасно бесцеремонной.

– Спасибо, но я не хочу мешать вам праздновать день рождения. Я просто составила компанию Джейку. К тому же, видите, я вся промокла, и мне не хватит времени на то, чтобы сходить домой, переодеться и вернуться.

– Что ж, я уверена, что смогу найти для тебя какое-нибудь платье в своем шкафу – если ты не против.

Джастина вопросительно посмотрела на Джейка, и он пожал плечами и усмехнулся, как бы говоря: «Это полное безумие, но я, конечно же, только за».

– Да, хорошо, спасибо. Я с удовольствием пойду на ужин вместе с вами, – промурлыкала Джастина, и Джейк ощутил во всем теле трепет, похожий на порхание бабочек. Она согласилась!

– Отлично, тогда решено. Я подыщу для тебя всё, что нужно. Ты будешь выглядеть божественно. – Джейк подумал, что никогда не видел маму такой довольной, но сейчас у него не было ни малейших возражений против ее участия в деле. Когда они втроем вышли на задний двор и забрались в мамину машину, она подмигнула ему, и Джейк понял, что унаследовал романтическую натуру именно от матери.

Глава 8

До встречи с Айей я пробовала обращаться к другим психотерапевтам, но ни один из них не помог. Жесткие деревянные стулья в кабинетах, давящее молчание на сеансах – то, как они отфутболивали каждый вопрос мне обратно, – все это угнетало меня. Свидетельствовало о том, что они никогда меня не поймут.

Все те, кто работал со мной до Айи, старательно придерживались своих программ и методичек. Они хотели исправить меня, но я не была уверена, что хочу исправления. Я просто хотела, чтобы меня выслушали и поняли. Не сразу. И, возможно, не во всем. Но хотелось верить, что в один прекрасный день у меня появится тот, кто меня выслушает. Тот, кто будет способен хотя бы попытаться вникнуть во все нюансы. Понять, каким образом тот вечер – та рождественская вечеринка – стал кульминацией всего, что было до него.

Айя почти сразу показала мне, что не придерживается определенных правил и способна размывать границы. Те первые сеансы были для меня просто «безопасным пространством», где я могла рассказать свою историю. Никакой активной терапии не происходило. Айя не задавала никаких вопросов. Даже не спрашивала, что я чувствую. Она просто слушала. Разбор всего этого предстоял позже.

До окончания сеанса я успела рассказать ей, как Макс вернулся домой из университета на рождественские каникулы. Я понимала, что следующая часть моей истории будет самой тяжелой, и за день до намеченного сеанса я испугалась и стала внушать себе, что не смогу пройти через это. Я не верила в себя, боялась, что скажу что-нибудь не то, поэтому позвонила ей и сообщила, что благодаря предыдущему сеансу мне стало намного лучше, большое спасибо, – и поэтому я прекращаю наши встречи, поскольку они мне больше не нужны.

Я повесила трубку, и на этом все должно было завершиться. Но не тут-то было – всего через два дня Айя появилась у моей двери. Она посмотрела на меня и заявила: «Я здесь для того, чтобы выслушать вас, когда вы будете готовы довериться мне», – после чего пошла прочь по подъездной дорожке. Через месяц я позвонила ей, чтобы условиться о следующем сеансе, и с тех пор не пропустила ни одного…

– Добрый день, Джастина! – Она улыбается, и мне становится немного теплее. – Не хочешь ли для начала рассказать мне, где ты находишься?

Я нервно облизываю губы, прежде чем ответить:

– Я в доме своей матери.

Для Айи эта новость будет немаловажной, и я чувствую, как меня охватывает трепет в ожидании ее реакции. Мы много раз обсуждали тот факт, что я поклялась никогда не возвращаться – что не хочу возвращаться ко всему случившемуся здесь, – но мое драматическое откровение лишь заставляет ее едва заметно моргнуть.

Как часто клиенты удивляют своих психотерапевтов? Возможно, признак по-настоящему хорошего специалиста – заранее знать, что ждет клиента в будущем. Подготовить к этому. Возможно, мой приезд сюда – вовсе не сюрприз для Айи. Я чувствую разочарование.

– Должно быть, тебе очень тяжело. Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю, как это описать, – вздыхаю я. – Испугана. Злюсь. Грущу. Все, что находится между этими эмоциями. И ничего конкретного из них.

– Это объяснимо. Возможно, мы сможем поговорить о причинах позже. А сейчас я бы хотела, чтобы мы сначала попытались осознать, что именно ты чувствуешь. Тогда ты сможешь разобраться с этим лучше. Почему бы нам не начать с того, что ты просто расскажешь мне о доме своей мамы? Можешь описать его мне?

Для видеосеанса я устроилась в своей старой спальне – здесь более уединенно, чем в кабинете внизу, – и сейчас заставляю себя смотреть прямо на обои с цветочным рисунком. Наконец-то я позволяю взгляду задержаться на них. Оттенки начинают расплываться, и цветы перестают быть цветами – вместо этого они превращаются в лица. С распахнутыми ртами. Кричащие.

– Не знаю, с чего начать, – признаюсь я, изгибая шею. Сначала налево. Потом направо. Усиленно моргаю. Сегодня мне как-то нехорошо.

– Как говорится, начни с самого начала. В данном случае почему бы тебе не начать с входной двери? Я бы хотела, чтобы ты не только описывала комнаты, но и думала о том, какие чувства вызывает у тебя каждая из них сейчас, когда ты снова там. – Голос у Айи спокойный и мягкий, в нем звучит ненавязчивое поощрение. Интересно, считает ли она, будто начала с чего-то простого? Неужели не понимает, что на самом деле бросает меня с места на большую глубину?

– Входная дверь красная, – начинаю я. – Высокая. Мне всегда казалась, что она выше, чем обычная дверь. Даже внушительнее. Но я так и не выяснила, правда это или нет. Прямо по коридору находится кухня. Она тянется вдоль всей задней части дома. Стеклянные двери выходят в сад на склоне. Кухня светлая. Иногда мне кажется, что она слишком светлая. Даже когда солнце садится, света здесь гораздо больше, чем нужно. Поневоле замечаешь все. Каждое пятнышко. Каждую мелочь. Невозможно их не увидеть. Комнаты в передней части дома темнее. Намного темнее. Сад выходит на юг. Мама гордится этим. Она говорит, что на южных склонах проще заниматься садоводством. Слева – парадная гостиная, переходящая в столовую. Здесь установлен большой камин