Крестные матери - Камилл Обре Страница 12

как раз задумалась над этим, пока возвращалась от чаши с пуншем к матери, чтобы отдать ей напиток. Представьте себе, что было бы, если бы мама знала, что они с Ричардом собираются сделать! Петрина улыбнулась про себя, с удовольствием вспомнив о своей тайне. Родители встретились с Ричардом всего один раз, на чашке чая в «Плазе». Ричарду показалось, что они просто замечательные, – он совершенно не заметил недоверчивого выражения в их глазах. Но Петрина знала своих родных лучше. Она больше никогда не звала его в гости и не говорила, что у них все серьезно. Ей придется сбежать с Ричардом на следующей неделе, как они и запланировали, пока родителям не пришла в голову блестящая идея найти ей другого мужа где-нибудь по соседству.

К ним присоединился ее отец, Джанни.

– Потанцуешь со мной, папа? – на одном дыхании выпалила Петрина и только потом заметила, что отца сопровождают еще двое мужчин.

Они подняли взгляд от сигар и улыбнулись.

– Мистер Костелло, мистер Лучано, это моя старшая дочь, – с достоинством произнес отец.

Петрина подавила удивленный вздох. Конечно, имя Лаки Лучано было ей знакомо – ему не исполнилось еще и сорока, но он уже успел стать и опасным гангстером, и любимцем нью-йоркского высшего общества. Худощавый, опрятно одетый, он обладал явным магнетизмом, несмотря на лицо с оспинами, шрам на подбородке и дефект одного глаза, который оставался полузакрытым. Петрина улыбнулась, мысленно сравнив его с дворовым котом, отмеченным боевыми шрамами.

Что-то в повороте его головы показалось ей знакомым, и она осознала, что он и был тем худощавым человеком, который играл в карты в ресторане на Кони-Айленде, – тот самый мужчина, который скрылся в туалете прямо перед тем, как Босс Массерия был убит неизвестным стрелком.

Сейчас Лаки Лучано ей улыбнулся, а она бросила на него испуганный взгляд: «Неужели он меня узнал?!» Но даже если и узнал, было непохоже, что его это волнует.

Другой мужчина, Фрэнк Костелло, был немного старше. И хотя Петрина не знала его лично, она слышала, как родители говорят о нем – они понижали голос, даже если думали, что дети их не слышат. Мистер Костелло был, как они его называли, «крупный делец». Будто царь Мидас, он обращал в золото все, к чему прикасался, – от контрабанды спиртного до игровых автоматов. И мистер Лучано, и мистер Костелло с гордостью носили дорогие костюмы и были известными постоянными клиентами магазина Уанамейкера.

До последнего времени они оба работали на того самого гангстера, Джо Босса Массерию. Но из-за того, что после его смерти они приняли на себя его дела, все считали, что именно они стоят за наглым расстрелом босса, тем самым развязав большую войну, лавину убийств, грозившую захлестнуть город.

Петрина никому не проронила ни слова о том, что видела на Кони-Айленде, но у нее в ушах все еще звучал грохот выстрелов.

– Ваша дочь хочет танцевать, Джанни, – добродушно произнес мистер Костелло странным хриплым голосом. – Могу ли я удостоиться чести танцевать с ней?

Петрина заметила в глазах отца секундное замешательство, но он ответил:

– Да, разумеется.

Костелло бережно, с удивительной грацией повел ее в танце.

– Так где же ты пропадала сегодня весь день, Петрина? – спросил он, обнаружив свою наблюдательность. – Сдается мне, что я не видел тебя на церемонии открытия, не так ли? Я не смог бы забыть о таком.

Петрина не осмелилась солгать человеку его ранга.

– Я… я сегодня окончила колледж и была на вручении дипломов. – Она нервно сглотнула.

– Это правда? – Костелло остановился и, чуть отодвинувшись, восхищенно глянул на нее. – Какая же ты молодец! Ты наверняка встречала всех этих парней из Йеля и Гарварда? – спросил он, когда они возобновили танец.

Она застенчиво кивнула.

– Как же здорово расти в хороших условиях, – одобрительно сказал он. – Что до меня, то я рос как гриб в лесу, – печально добавил он, а после недолгого молчания продолжил: – Твой отец – хороший человек. И ты тоже хорошая девушка, я это ясно вижу. Скажи-ка, что за пара юных хлыщей уставилась на нас во все глаза? Сколько им вообще лет? Как они позволяют себе так на тебя пялиться?

– Это мои братья. Джонни девятнадцать лет, а Фрэнки исполнилось семнадцать, – пояснила она смущенно.

– Ах! Так, значит, они за тобой присматривают. Это хорошо, так и должны поступать братья, – произнес он глубокомысленно, а когда музыка стихла, заметил: – Ты хорошо танцуешь, девушка из колледжа. – Он отвел ее обратно к отцу и по пути добавил: – Никому не позволяй разбить тебе сердце.

* * *

Когда вечером Петрина с родными вернулась в оазис их особняка в Гринвич-Виллидж, она вздохнула с облегчением. Долгий, насыщенный событиями день закончился. Малыш Марио оставался дома и уже лежал в кровати, но еще не спал. Он услышал ее шаги в коридоре, вскочил с постели и подбежал к двери, чтобы сказать: «Привет, Петрина! Ты сегодня очень красивая», а потом зевнул и пошел обратно в кровать.

– Думаю, это означает, что он в порядке, – пробормотала Петрина.

Спустя некоторое время после стрельбы, свидетелями которой они стали, ей пришлось рассказать Марио об убийстве, потому что старшие мальчишки, Джонни и Фрэнки, с энтузиазмом обсуждали, как на Кони-Айленде застрелили Джо Босса. Марио услышал их разговор и уже сам сложил всю картинку.

Но он сдержал обещание, данное Петрине, и не сказал братьям о том, что они видели. Он только подошел к ней и спросил: «Почему они убили того парня, что играл в карты?»

«Это похоже на войну, – объяснила ему Петрина. – Крупные рыбы сражаются друг с другом, потому что каждая из них хочет стать в пруду главной».

Марио переварил ее слова со своим обычным задумчивым и серьезным выражением лица. «А наш папа – тоже крупная рыба?» – спросил он несколько обеспокоенно. «Нет, не настолько крупная». Она успокаивающе потрепала его по волосам.

Похоже, такого ответа Марио показалось достаточно, потому что сегодня он выглядел совершенно обыкновенно. Все в этом доме умели быстро забывать о неприятностях. Так что Петрина плотно закрыла дверь спальни, где могла наконец спокойно думать, о чем ей хочется, и где мать не будет наблюдать за выражением ее лица, догадываясь обо всем, что приходит дочери на ум.

Вообще-то, Петрина не жила в своей комнате уже шесть лет. Когда ей было пятнадцать, учителя в местной школе называли ее «дикой и независимой», в результате родители послали дочь в строгий монастырский пансион в Массачусетсе. Они не собирались давать ей образование выше старшей школы, но вдали от родных она открыла в себе страсть к учебе. Преподаватели этого пансиона