Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин Страница 32

Я подпрыгнул, как кузнечик, схватил металлоискатель и принялся зигзагами метаться по оврагу. Сориентировался, подсчитал, что до места находки предыдущих тел метров десять-пятнадцать, и услышал очередной сигнал.

Я копал в паре метрах выше от места убийства Конрада Риттера. Копал, надеясь обнаружить ещё одно тело и прекрасно сохранившийся жетон, удостоверяющий личность.

Но вместо этого я обнаружил ржавое, полусгнившее полотно сапёрной лопатки с едва различимым клеймом и останки деревянного черенка. На черенке будто выжигателем были выжжены буквы на латинице. Присмотревшись, я смог разобрать лишь: «…tter». Но мне этого хватило. Я вновь глянул на смертный жетон, прочёл фамилию солдата и догадался, что лопатка принадлежала именно ему.

Почему только лежит в стороне, а не пристёгнута к ремню? Ремень-то ведь точно был пристёгнут к телу.

Опережая мои размышления, раздался звонок. Я даже вздрогнул, совершенно забыв про спутниковый телефон.

— Да, слушаю, — нехотя принял я входящий звонок.

— Каледин, это Константин, пилот службы спасения, — раздался громкий голос. — Как там у вас? Всё в порядке?

Я выругался про себя — как же они невовремя.

— Полный порядок, — пулей выстрелил я.

— Мы на дозаправке. Вылететь сможем минут через двадцать-тридцать. На всё про всё у вас не более часа. Справляетесь?

— Постараюсь, — как можно неопределённее ответил я.

— Женщина с переломом ноги настойчиво просила убедиться, что вы ничего не оставили. Что вынесли на поляну абсолютно всё. Просила перепроверить, если придётся.

Про себя я выругался повторно. Гражданка Мария Круглова, очевидно, не доверяет мне ни на грамм.

— Мне их барахло не нужно. Всё будет на месте, — ответил я и отключился.

А затем вернулся к месту раскопок, одновременно рассматривая лопатку и жетон.

Ну, что ж. Двуличные недотуристы во главе с властной незамужней женщиной не хотели играть в открытую. Не хотели ничего рассказывать, а кормили лишь лживыми байками. Они думали, что я олух царя небесного. Что не дойду своими мозгами, что ни о чём не догадаюсь. Лишь приведу их на место, всё покажу и буду молча жрать дерьмо.

Обидно, если так, конечно. Но у медали ведь есть и обратная сторона. Если они так себя вели со мной, почему я не должен ответить им тем же? Почему должен «понять и простить»? Не лучше ли попробовать сыграть в свою игру? Теперь я знаю больше, чем они. Я нашёл нечто, подтверждающее личность. В век компьютерных технологий такая находка бесценна. Возможно, нечто подобное они и пытались отыскать. И хоть смертный жетон принадлежал Риттеру, а не какому-то Адельману, это не значит, что он не имеет ценности в долларовом эквиваленте. Он, однозначно, что-то да стоит. Почему бы мне не попытаться заработать на информации? Почему бы не утаить, и достать, как козырный туз, когда придёт время бить чужие карты? Ведь на самом деле глупо отдавать этот жетон за просто так. Почему, спрашивается? И ради чего?

Времени на размышления у меня особо не было. Всё же мне несколько рюкзаков и сумок надо почти километр тащить. Значит, решение надо принимать быстро: играем в свою игру до конца или открещиваемся? То есть по прилёту сдаём информацию Кругловой и робко надеемся на снисходительное вознаграждение, или придерживаем козырь? Промолчим, посмотрим на реакцию и покумекаем, как много из дамы можно выжать. Всё же мне пока совершенно непонятно, что в этом месте такого ценного. Обнаружение трёх трупов немецких солдат разве стоит таких усилий? Травм, ругани, секретов, угроз увольнения. Разве стоит это лапши в мои уши, которую приправили соусом под названием «партизанский лагерь»? Сказали бы сразу, что хотят найти, я бы помог. Посмеялся бы, но помог. А так…

Нет, всё же я попробую выжать из Кругловой деньжат. Если это место для неё так важно, уверен, я услышу слова, которые уже слышал ни раз — «банк за всё заплатит».

Приняв окончательное решение, я засуетился. Все обнаруженные железяки — пистолет-пулемёт, зажигалку, бляху, каску, газбак и горстку ржавых гвоздей — осторожно перенёс на брезент. Когда Круглова залечит травму, когда вернётся сюда, сразу смекнёт, что автоматов и прочего здесь раньше не было. И догадается, кто их сюда мог положить. Ну и, соответственно, позвонит.

Я накрыл все находки вторым слоем брезента и придавил по периметру брёвнами, чтобы случайный порыв не сдул. Потом вернулся в овраг к выкопанной мною ямке и все кости, включая череп, осторожно закопал обратно. Подмёл могилку, иголок и сушняка натаскал, порубленные ранее кусты попытался разместить. Металлоискатель кости не сможет обнаружить. Но если люди будут просто копать по всем окрестностям и обнаружат само место, мне это тоже не повредит — Круглова снова догадается, откуда на брезенте взялся автомат. Вернее, с кого. И опять понятно кому позвонит.

Постаравшись замести следы максимально аккуратно, я вытащил GPS-навигатор и на обратной стороне карты, всегда лежавшей в моём кармане, красным маркером записал координаты. Теперь это место я всегда смогу отыскать.

Только сначала надо разобраться — зачем?

Я вернулся к горке рюкзаков, откопал набор полиэтиленовых пакетов. Только когда Илья Черкасов и Захар Котт размещали останки на брезенте, я сообразил, зачем они вообще взяли эти пакеты с собой.

Я вытащил парочку — большой и маленький. Положил смертный жетон Конрада Риттера в маленький пакет, покумекал немного, наклонился и засунул его в собственный носок. Так, чтобы к кости не прижимался и не выполз при ходьбе. Затем осторожно окутал полусгнившее полотно лопатки сменной футболкой и уложил в кулёк. Свёрток получился не громоздкий, но заметный. Сначала я засунул его в рюкзак, но затем передумал и впихнул во внутренний карман ветровки, слегка тот разодрав. И наглухо застегнул ветровку на змейку до самого подбородка. Так будет лучше. Никто ничего не узнает, если ничего не заметит.

Время уже играло против меня, когда я всё подготовил. Потому больше тратить его было непозволительно. Из общей кучи я выбрал самый большой рюкзак, где скрывалась палатка, натянул на плечи и, схватив оба металлоискателя, потрусил в сторону поляны. Хоть я был собой невероятно доволен, вызывать лишние подозрения было крайне опасно. Всё же, как я уже убедился, с этими людьми шутки шутить надо крайне осторожно. А то натравят Захара Котта. У этого ненормального рука не дрогнет, если ему прикажут допрашивать меня с пристрастием.

Впрочем, пусть попытаются. Мы и сами не пальцем деланные.

Часть 1. Глава 12

Шум лопастей вертолёта я услышал на полпути второй