Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова Страница 40

Понятно теперь, почему Синегорка старалась не раскисать раньше времени. Страшно даже представить, каких усилий это стоило…

Краем глаза Яр заметил, как Марий украдкой смахнул слезу. Погребальный плот скрылся в затянувшей воду дымке, но трепетные огоньки свечей ещё долго мерцали в белёсой пелене.

Выждав пару мгновений, воеводица заговорила:

— Как отдых после тяжких трудов, — изрекла она, и голос предательски дрогнул. — Как сон после долгого дня. Так смерть после жизни. Мы все заслужили её. Покойся с миром, сестра. Встретимся в лоне Матери.

Богатырша достала кинжал, срезала прядь волос и бросила в воду. Яромир молча последовал её примеру. Синегорка поймала его взгляд и благодарно кивнула. Чёрные глаза воеводицы влажно заблестели. Она спешно отвернулась, но Ледорезу не требовалось видеть слёзы, чтобы почувствовать её боль. Он подошёл и обнял Синегорку за плечи.

Так стояли они, пока жёлтая, чуть надкушенная луна не рассыпала по волнам красавицы Тамук золотистые брызги.

В зарослях пели цикады. Камыш тихо перешёптывался с волнами. Жизнь продолжалась, и надо было как-то жить её дальше…

* * *

Корчма в Улас-Хоре звалась «Краем Света». Марий хохотнул, едва завидев вывеску.

— Смотри-ка! — сказал он. — Ты всегда мечтал здесь побывать.

Яр не возражал. Они добирались сюда почти четверо суток. Боль в ноге сводила с ума, а желудок основательно прилип к спине.

Ледорез вопросительно глянул на Синегорку. Измотанная богатырша ответила согласным кивком и первой толкнула дверь в заведение. Свободных столов не обнаружилось, и пришлось потеснить компанию молодцеватых щёголей, разодетых в пух и перья. Судя по ярким одеждам и белоснежной коже, ребята прибыли в Улас-Хор из Лерии. Работорговцы, не иначе. Скорее всего — ловцы. Поначалу лерийцы не пришли в восторг от соседства — особенно, учитывая, что незваные гости уселись без спросу — и даже попытались возмутиться наглости пришлых, но Ледорез одарил их выразительным взглядом исподлобья, и возражений не последовало.

— Что теперь? — вопросила Синегорка. Вид у неё был совершенно убитый.

Ледорез всерьёз подозревал, что сам выглядит раз в десять хуже спутницы. Его лихорадило, он потел, как мерин, а рана на бедре загноилась и благоухала так, что цветы вяли и крысы дохли.

— Закажем браги за помин души, — сказал Яр и махнул рукой, подзывая чашницу.

— А потом?

— Поедим и отоспимся.

Богатырша зыркнула волком.

— Не дури, наёмник, — сказала строго. — Ты знаешь, о чём я. Думаешь, не видела, как ты разглядывал галеры на пристани?

Яромир не стал отпираться.

— Нам нужен корабль.

— Нам нужен лекарь! — выпалила Синегорка. — Ты как живой труп. И воняешь также!

— Тебя волнует мой запах, женщина? — Яр постарался изобразить ухмылку. Получилось плохо: подоспевшая чашница напугалась его оскала, вздрогнула и чуть не расплескала брагу.

Пара капель-таки угодила на штаны.

Вот же… Погань!

Ледорез матюгнулся, обтираясь.

— Ты отравлен ядом скорпида, дубина, — продолжила Синегорка. — Если ничего не предпримем, помрёшь в дороге.

— Не помру, — отмахнулся Яромир и приложился к кружке. Сладкая брага приятно согрела гортань. — Пока же не помер.

Он рыгнул.

— Яд убивает медленно, — со знанием дела заявила богатырша.

— Так и есть, — подпел умостившийся на краю лавки Марий. Он вытянул ноги и по обыкновению игрался с лунницей, гоняя её по цепочке туда-сюда. — За пару седмиц ты распухнешь, почернеешь и издохнешь в луже собственной блевотины.

Яр покосился на друга. Как мило…

— Если помру, споёшь мне песню, — бросил он хмурной Снегорке. — У тебя отлично выходит. А хворать мне некогда — поважней дела имеются. — Он со стуком поставил на стол опустевшую кружку и поднялся. — Пойду поссу.

Лерийцы проводили его долгим взглядом и зашептались. В жопу их! Всех в жопу.

«Край света» жил своей особой бурной жизнью. Кого тут только не было! Праздные гуляки, моряки, биндюжники, смуглые тарханцы с ятаганами на поясах, лерийцы в пёстрых одеждах, бородатые северяне с угрюмыми харями. Гости пили, ели, рыгали, галдели, орали, ржали, как кони, шлёпали по задницам подавальщиц и свистели гибким, точно виноградные лозы, полуобнажённым танцовщицам. Бубенцы звенели, пиво пенилось, брага лилась рекой, музыканты гудели в дудки, а Яр пробирался к выходу сквозь шумную толпу и искренне надеялся, что его вывернет не раньше, чем он доберётся до отхожего места. Ну… или хотя бы до порога.

Примерещилось, будто в разномастной толчее мелькнула знакомая рожа. Вроде бы даже знакомец уставился. Яр прищурился разглядеть, но в этот момент так подкатило, что стало не до встреч и приветствий. Он зажал рот ладонью, рванул к дверям и проблевался, перегнувшись через перила крыльца.

— Погань… — прохрипел, отплёвываясь, и утёрся тыльной стороной ладони.

Морда взмокла от испарины. Благо, вечер выдался не слишком душным, а с пристани дул лёгкий бриз. Ветер пах морем. Солью, водорослями, рыбой, чаячьим помётом, ядрёным потом гребцов и крепким перегаром матросни. Яр с жадностью втянул воздух… и тут же согнулся от нового спазма.

— Так как насчёт лекаря, Мелкий? — вопросил Полумесяц, опёршись о крыльцо. — Ты всё ещё против?

— Смотри, — Яромир кивнул в сторону тёмных волн. — Видишь тот драккар, что со щитами?

— С башкой дракона на носу?

— Да.

— Допустим.

— Это лютоморцы, — продолжил Яр, отбрасывая со лба налипшие пряди. — Они уйдут с отливом, я узнал. Пересекут море, а потом поднимутся по Закатной до самого Севера. Я должен быть на борту. Это мой шанс.

Марий с тоской поглядел на него.

— Ты не дотянешь, Яр, — спокойно сказал он.

Ледорез повернулся и заглянул другу в глаза.

— С ней беда. Я чувствую. Понимаешь ты это?

— И ты решил помочь, померев на борту лютоморского драккара? — Полумесяц сложил руки на груди. — Умно́. Снеженика оценит.

— Я уже потерял сестру, — Ледорез понурился. — Стану медлить — потеряю свою женщину. Все, кто мне дорог, погибнут.

Марий всмотрелся пристально и нахмурился.

— Не нравится мне всё это… — пробубнил себе под нос и, уже громче, добавил: — Ты совсем плох, Мелкий. Заклинаю, вернись в корчму. Поведай Синегорке о лютоморцах. Глядишь, она что-нибудь придумает. Чай, баба ловкая: договариваться умеет.

— Думаешь, убедит отлив повременить? — фыркнул Яр.

— С такими-то икрами — запросто! — в тон ответствовал Полумесяц. — Ну, давай. А то, не приведи Небо, прямо тут грохнешься и едальником