Круги фей [сказки и легенды германских народов о великанах, гномах, феях, водяных и домовых] - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания Страница 24

Здесь перед его мысленным взором проходили картины давно минувших дней. Он вспоминал счастливые часы, проведенные здесь, на уединенной высоте, со своей любимой матерью, когда он смотрел вместе с ней на цветущую долину и слушал ее рассказы о чудесах чужих земель, о потерянном рае и о небесном доме, куда она вскоре надеялась попасть. Потом, когда, при мысли о предстоящей разлуке его маленькое сердечко сжималось, — мать брала его на руки и старалась утешить, рассказывая о дружеских чувствах, которые добрые гномы питают к бедным беззащитным детям, и о великолепии и красоте волшебного подземного царства.

Он опустился на колени у могилы, положил голову на траву и рыдал, пока, наконец, утомленный горем и слезами, не заснул. Солнце село, но он этого не знал; на небе показались звезды, а ребенок продолжал спать, положив голову на могилу матери. Его разбудило легкое прикосновение к плечу. Он вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял крошечный человечек с фонарем в руке. Это был тот самый гном, который когда-то привел мать мальчика к умирающей королеве короля Гольдемара.

— Кто ты такой? — удивленно спросил мальчик, протирая заспанные глаза.

— Один из друзей твоей матери, — ласково ответил маленький человечек. — Разве ты не помнишь, что она рассказывала тебе о нас? Ты пойдешь со мной?

Куно тотчас же встал, взял гнома за руку и пошел рядом с ним. Вскоре они добрались до зарослей папоротника, закрывавших потайной вход, и вошли в сводчатый коридор. Первая дверь открылась, и мальчик внезапно очутился в волшебном царстве из рассказов своей матери. Да, это был хрустальный зал с изумрудными ящерицами и небесно-голубыми змеями. Это место все еще мерцало и сияло, как тогда, когда графиня ступала по его полу; змеи ласково смотрели на мальчика своими алмазными глазами, а прозрачные ящерицы склонили свои коронованные головы в дружеском приветствии.

— Я знаю, что есть и другие залы, — сказал Куно, придя в восторг, своему маленькому проводнику. — Разве в одном из них не сверкают на серебряных стенах цветы из драгоценных камней, а в другом нет рубинового ложа королевы, свисающего с золотого потолка, и Орла, хлопающего своими золотыми крыльями?

Гном улыбнулся.

— Посмотри сам, — сказал он и повел его по коридорам. Да, все было так, как описывала мать Куно; все было чудесно, и все же — так знакомо ему. Наконец его провели в тронный зал.

Стены и потолок были из голубого хрусталя, так что он походил на небесный свод, а на высоком куполе сияли звезды, вырезанные из рубинов. В зале не было ламп, но снаружи сквозь багряные звезды струился скрытый искусственный свет, наполняя всю комнату розовым сиянием. В дальнем конце комнаты стоял трон, сделанный из больших и дорогих жемчужин, сиявших на свету, подобно бутонам роз, и на нем восседала в своей ослепительной красоте королева этого волшебного дворца, с ее золотыми волосами, ниспадающими на украшенные жемчугом ступени трона. Рядом с ней сидел король Гольдемар в пурпурной мантии, его благородное чело вновь украшала бриллиантовая корона.

С низким поклоном гном представил мальчика королевской чете.

Прекрасная королева была гораздо меньше Куно ростом, но все же она выглядела так величественно, что ребенок опустился на колени и благоговейно поцеловал маленькую ручку, которую она милостиво протянула ему.

— Твоя благородная мать была моей подругой, — мягко произнесла она, — и ты дорог нам, как один из нас. Каждую ночь, если захочешь, ты можешь приходить к нам, чтобы забыть свои маленькие неприятности в нашем дворце. Оглянись вокруг; все готовы любить тебя и доставлять тебе удовольствие.

Сказав это, она подняла свою белую руку и указала на прекрасных детей у подножия трона и на отряд маленьких гномов, собравшихся в зале. Королевские дети подошли поприветствовать его, а за ними маленькие гномы с серьезными мудрыми лицами; они протянули ему руки и ответили на его удивленный взгляд дружелюбными взглядами. И бедный мальчик, без друзей, до сих пор чувствовавший себя одиноким и покинутым, ощутил себя счастливым теперь, когда нашел такую неожиданную доброту и любовь, каких никогда не испытывал после смерти матери. В этом волшебном королевстве он забыл обо всех своих бедах. Час проходил за часом, но ребенку они казались минутами. Затем гном, который привел его, взял его за руку и отвел в сторону. Куно было жаль уходить, но он последовал за своим маленьким проводником.

— Не плачь, — ласково сказал тот. — Ты можешь возвращаться каждую ночь, но постарайся никому не рассказывать о своих визитах, иначе тебя постигнет большое несчастье.

Когда они добрались до сада, звезды уже побледнели, и на востоке показались первые проблески зари.

— Давай поторопимся, — с тревогой сказал гном, — потому что мы, подземные жители, можем жить только при свете звезд — солнечные лучи убивают нас.

Вскоре они подошли к винтовой лестнице у подножия башни. Ворота были заперты, но гном достал странной формы ключ, вставил его в замочную скважину, и тотчас же тяжелая решетчатая дверь бесшумно повернулась на петлях. Так же было и со всеми другими дверями, — как только чудесный ключ касался их; и странники тихо скользили по комнатам мимо спящих слуг. Куно незаметно добрался до комнаты, которую делил с Экбертом, и гном поспешил домой.

Экберт старался не уснуть, чтобы встретить Куно бранью и упреками, потому что за ужином того не было видно; его искали, и, разумеется, напрасно. Но, не дождавшись, он все-таки уснул.

Куно все еще сладко спал, когда Экберт проснулся, вскочил с кровати и грубо встряхнул мальчика.

— Где ты был вчера? Отвечай! — крикнул он, но Куно, помня предостережение гнома, промолчал. А когда Экберт поднял руку, собираясь ударить его, невидимая рука с такой силой ударила его по уху, что он в полубессознательном состоянии привалился к стене. Ему стало не по себе при мысли о невидимом мстителе, и он оставил Куно в покое, но рассказал о случившемся своей матери. За завтраком та велела мальчику сказать, где он был, но, хотя сердце его сильно билось от ужаса, он крепко сжал губы и молчал.

— Ты пожалеешь о своем упрямстве, — сердито сказала дама, — ты будешь спать в комнате в башне и раньше ляжешь спать.

Вечером она сама отвела его в отдаленную комнату, откуда винтовая лестница вела в сад; она думала, что страх перед необитаемой и одинокой комнатой заставит мальчика открыть свою тайну. Но когда он, не сказав ни слова, безропотно лег на свою постель, сердце гордой дамы разгорелось гневом. «Экберт прав, — подумала она, — его