Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов - Гильем IX Страница 39

* * * Благословен творец небесный! Господень дар — моя зеница, Чтобы войти в меня прелестной И в сердце бедном поселиться. К сожалению, известно: Соблазн для всех — такие лица. Стой всегда на карауле, Чтобы тебя не обманули. Но если поздно или рано Оказалась бы напрасной Столь неусыпная охрана, Стало быть, и я, злосчастный, Не уберегся от обмана. Расстаться лучше мне с прекрасной, Но тайком везде и всюду Ее носить я в сердце буду. Я презирал страданья эти, Любовным чарам неподвластный. Теперь и я попался в сети. Меня томит недуг ужасный. Она прекрасней всех на свете, И сердце рвется к ней всечасно. Какая мука! Боль какая! Погибнешь, милой избегая. Я славлю зоркую охрану. Однако, если разлюбила, Я принуждать ее не стану. Значит, никакая сила Но воспрепятствует обману. Пускай меня поссорят с милой. Расскажет песня повсеместно О кознях зависти бесчестной.  * * * От этих вечных испытаний С ума сойдет любой мудрец. Нет, не спасешься от страданий, Когда страдать велел творец. И я влюбился наконец. Когда бы ведать мне заране, Какой любовь достойна дани! В господней власти — дух и плоть. Когда любовь послал господь, Ее вовек не побороть. Кто залечить способен рану, Столь сладостную для сердец? Любви перечить я не стану, Ей покорившись наконец. Напев — отныне мой гонец, Стремительный и неустанный. Уехал я в чужие страны. Хоть обыщите целый свет,— Нет сердца моего как нет. С ней сердце — до скончанья лет.  * * * Горе мне, горе! От любви мне плохо! Мечте безумной предан я поныне, Ей предаюсь до последнего вздоха, А наслаждения нет и в помине. Я возомнил, что госпоже я мил. Нет больше сил! Пускай заглянет ныне Она мне в душу, где царит унынье. Горе мне! Я ли нанес ей обиду? За что, за что немилость мне такая? Пусть ранен я,— не подавая виду, Буду служить, во всем ей потакая. Знаю, она на целый мир одна И мне нужна она со всей гордыней. Без розги хлещет любовь меня ныне. Люди любовью называют это, А это — казнь, печаль, болезнь лихая. С ума сошел я, невзвидел я света, Теряю голову, изнемогая, Когда со мной случился грех такой, Сам я не свой от жару и от стужи. Я знаю: впредь еще мне будет хуже. Любовь моя! Как ты ко мне жестока! Все радости у меня ты украла. Выколоть бы завидущее око! Если бы воля божья покарала Свою рабу! Благословлю судьбу, Когда в гробу увижу твое тело. Живу, и нет моей тоске предела.  * * * Я думаю в разлуке, Как мне поведать милой Об этой скорби вечной. Пожалуюсь на муки — И словно сократила Мне путь мой бесконечный Мольба тоски сердечной. Ко мне вернется сила, И скажет каждый встречный: «Вот человек беспечный!» Такой любви не зная, Не знаешь этой боли, Не ведаешь забот. Судьба моя такая. Безумец, я в неволе Уже который год. Отмучаюсь вот-вот. Связали сердце, что ли? Таких тугих тенёт И смерть не разорвет. Не дивное ли диво? От злой моей врагини Желанных жду наград. Мне грустно, мне тоскливо. Я стражду на чужбине. А в чем я виноват? Вернуться бы назад! Мне худо на чужбине. Был дома сущий ад. Здесь хуже во сто крат. В мечте — моя утеха. Перед мечтой моею Не устоит запрет. Мне версты не помеха. Я неразлучен с нею. Объеду целый свет И ласковый привет Завоевать сумею. Мой нерушим обет. Надежней друга нет.  * * * Радуюсь я и печалюсь, любя,— Пускай завистников много вокруг. Что служба мне, что самый лучший друг1. Ее люблю, как самого себя. Она одна над моим счастьем властна, Одна в моем несчастье виновата. Что мне теперь бдительный соглядатай? Охрана зоркая и та напрасна. Другим сердцам охрана — будто нож, Пытка, мученье, источник тоски. На мой заклятый клад не посягнешь, Моя любовь — до гробовой доски. Изо дня в день то хорошо, то худо. Выбрал я сам себе такой удел. На зависть веем об этом я запел. Радость со мною сотворила чудо. Мне, к сожалению, неведом страх, С которым совладать всего трудней, И я не думаю о сторожах. Себе на горе я уверен в ней. Если бы жил я ревности в угоду, Всегдашним подозрением томим, Пресытился бы я житьем таким И, может быть, обрел бы вновь свободу.