История и миф - Юрий Викторович Андреев Страница 86

у берегов Италии в Тирренском море (гипотеза итальянца Руссо о том, что потомками обитателей этой Тиррениды были этруски). Однако наиболее устойчивой оказалась локализация Атлантиды в Эгейском бассейне. В разное время к этой идее возвращались разные авторы, в том числе у нас в стране сначала (в конце XIX в.) Карноржицкий, а позднее, уже в 20-е гг. XX века, академик Берг. Помимо доводов чисто геологического характера в пользу этого варианта решения проблемы говорили прежде всего сенсационные археологические открытия, сделанные в начале века на Крите. На этой (критской или минойской) версии истолкования платоновского мифа я хотел бы остановиться сейчас специально потому, что она производит на первый взгляд наиболее правдоподобное впечатление среди всех других возможных версий.

В 1909 г., спустя лишь несколько лет после открытия дворцов в Кнос-се и Фесте, в газете «Таймс» появилась статья, подписанная неким Фростом, сотрудником Белфастского университета. Статья называлась «Потерянный континент» и была посвящена, как нетрудно догадаться, вопросу о местонахождении Атлантиды[30]. Фрост был убежден, что Атлантиду искали до сих пор совсем не там, где она находилась в действительности. Изображая в деталях загадочный остров или материк и помещая его далеко на западе, в Атлантике, Платон, сам не подозревая об этом, описал минойский Крит таким, каким он стал известен в последние годы благодаря открытиям археологов. Фрост обратил внимание на целый ряд конкретных подробностей в платоновском описании Атлантиды, которые позволяют отождествить ее с Критом в эпоху расцвета минойской цивилизации, т. е. около середины II тыс. до н. э. Островное положение государства атлантов, его из ряда вон выходящее морское могущество, делавшее его столь грозным для народов материка, великолепно устроенная гавань, ванные комнаты и стадионы — все это живо перекликается с тем, что нам известно о Крите и его культуре. Особенно поразило Фроста описание жертвоприношения, которое устраивали цари Атлантиды в святилище Посейдона. Во время этого жертвоприношения они должны были собственноручно с помощью одних только палок и веревок без всякого оружия изловить одного или нескольких диких быков и принести их в жертву владыке моря. Именно этот обряд был изображен, как считал Фрост, на знаменитом золотом кубке из Вафио и некоторых других произведениях минойского искусства. Статья Фроста прошла почти незамеченной и вскоре была забыта (тон в атлантологии начала XX в. задавали последователи теории Доннелли, которые и слышать не хотели ни о какой иной Атлантиде, кроме той, которую они привыкли представлять себе скрытой под водами Атлантического океана).

Снова вспомнили об этой забытой гипотезе лишь в 50-е годы, когда все более широкое внимание начала привлекать к себе оригинальная концепция греческого археолога Спиридона Маринатоса — концепция грандиозной вулканической катастрофы, главным очагом которой был небольшой остров Санторин (древняя Фера), лежащий в 120 км к северу от берегов Крита. Именно эта катастрофа, согласно Маринатосу, послужила главной причиной гибели минойской цивилизации. Эта мысль впервые была высказана и аргументирована в 1939 г. в статье, которую Маринатос опубликовал в журнале «Antiquity». Затем, уже после II Мировой войны, в 1950 г., Маринатос снова вернулся к этому сюжету и попытался, отталкиваясь от своей же собственной гипотезы, истолковать миф об Атлантиде (его статья, посвященная специально этому вопросу, вышла на греческом языке в журнале «Kretika Chronica»). Подобно Фросту, Маринатос исходил из того, что Атлантида у Платона — это всего лишь псевдоним, за которым скрывается вполне реальный остров Крит. Однако аргументация Фроста была усилена в его статье новым и очень важным доводом. Если Фрост видел причину гибели минойской культуры во вторжении на остров какого-то враждебного племени, скорее всего ахейцев, то, по Маринатосу, этой причиной могла быть лишь грандиозная стихийная катастрофа, хотя и не уничтожившая Крит, но сделавшая его на долгое время непригодным для жизни. Такой поворот дела, конечно, уже довольно близко напоминает события, описываемые Платоном в его двух диалогах. Гипотеза Маринатоса почти сразу же нашла себе многочисленных сторонников среди археологов и историков. Но настоящая ее популярность началась лишь в конце 60-х — начале 70-х гг. после новых удивительных открытий, сделанных самим Маринатосом на Санторине.

Эти открытия, да и сам остров Санторин заслуживают того, чтобы поговорить о них более обстоятельно.

Санторинская катастрофа. Гибель минойской цивилизации

Санторин — самый южный и поэтому ближе всего расположенный к Криту из островов Кикладского архипелага. Кроме его древнего названия Фера нам известны еще два других: Каллисте — «Прекраснейший» и Стронгиле — «Круглый». Оба эти названия мало подходят к острову в его теперешнем состоянии, но, возможно, они восходят к тем весьма отдаленным временам, когда Санторин действительно был очень красивым островом и очертания его берегов вписывались в почти идеальный круг (ил. 51,52). В те времена остров, имевший в поперечнике, вероятно, свыше десятка километров, служил основанием большой вулканической горы, высота которой могла достигать по приблизительным подсчетам геологов около 1600 м.

Ил. 51. Санторин. Рисунок голландского картографа Олферта Даппера 1688 года

Склоны горы были покрыты лесом, а в прибрежных долинах на плодородной вулканической почве мог произрастать виноград и другие культурные растения. Теперь от былой привлекательности острова почти ничего не осталось. Форма острова уже далека от идеального круга. В сущности, единого острова больше уже не существует. Современный Санторин — это всего лишь обломки древней Феры. Обломков этих несколько. Два самых больших — собственно Фера (или Тира) и островок поменьше Ферасиа — образуют замкнутую почти со всех сторон бухту с двумя входами: один на северо-западе, другой (пошире первого) — на юго-западе (см. цветную карту). Место это и сейчас не лишено своеобразного мрачного величия и красоты. Крутые скалистые берега бухты, почти отвесно обрывающиеся в воду, сложены из темных вулканических пород и во многих местах покрыты наслоениями пемзы и вулканического пепла белого или желтовато-коричневого цвета (тефра).

Ил. 52. Санторин. Рисунок русского монаха и пилигрима

Василия Григорьевича Барского 1745 года[31]

Высота береговых обрывов достигает двухсот пятидесяти метров, глубина бухты у берегов от 200 до 400 м (корабли, прибывающие на Санторин, не могут поэтому встать здесь на якорь — он не достигает до дна — и швартуются поэтому к большим буям, закрепленным на длинных цепях). Панорама бухты так же, как и линия внешних берегов Санторина, до сих пор напоминает о некогда происходивших здесь грандиозных катаклизмах (ил. 53).

По своей природе Санторинская бухта представляет собой не что иное, как вулканическую впадину — кальдеру, заполненную морской водой. Вулканическая активность не прекратилась здесь и