Царство Божие внутри нас - Иоганн Таулер Страница 26

Этой божественной глубины достигает лишь глубина душевная; сюда зовет и здесь поглощает одна бездна другую. Здесь совершенное единение. Здесь теряет смысл все, что думал человек своим разумом о божественной Троице. Ибо здесь больше нет различия, — одно единство.

Кто всецело погрузится в эту глубину, тому покажется, будто он здесь был всегда и будет вечно, что он с ней — одно, и будь это всего мгновенье, оно ему покажется вечностью; и это свидетельство того, что человек в своей нетварности вечно пребывал в Боге. Когда был он в Нем, то был он Богом в Боге.

То, чем человек является сегодня в своей тварности, тем он был вечно в нетварности в Боге, и даже более — в сверхсущем едином с Ним бытии.

Однако пока человек, перешедший из нетварности в тварность, не вернется во внутреннее одиночество и просветленность, он не вернется в Бога. Покуда не будет совершенно удалена оттуда, вытравлена и отвергнута всякая склонность к внешнему, всякая одержимость бренно-преходящим, всякая самость и все, что наполняет душу своей ничтожностью, делая невосприимчивой к Богу, короче, — все, что не есть Бог, не пробиться ему и не вернуться к своему источнику.

Но и этого недостаточно: прежде дух должен исполниться и преобразиться внутренним светом.

Кто достигнет этого просветления, преображения и преобразования и в совершенной преданности Богу сделается всецело погруженным в свою сокровенную глубину, тот сподобится и в этой жизни причаститься мгновения высшего преображения не-тварным Светом Божиим, в котором он узнает Бога: «Господи, во свете Твоем мы видим Свет» (Ср. Ис. 35, 10).

И если человек часто уходит в глубину своей души и становится она ему домом, то в божественной глубине даруются ему многие моменты, в которые ему раз от разу все яснее открывается, что есть Бог.

С этой внутренней глубиной были хорошо знакомы великие учители, такие, как Прокл и Платон, хотя даже многие христиане не смогли познать ни самих себя, ни того, что в них есть: ни душевной глубины, ни глубины божественной, поскольку вместо того, чтобы смотреть внутрь, они смотрели наружу и удовлетворялись внешними истинами религии, которые мешали им преодолеть свою самость и пойти по пути внутрь.

Чтобы стать способными и готовыми заполниться и преобразиться внутренним светом, нужно направить всю силу своей любви не наружу, а вовнутрь, воспламеняясь в ней, дабы сделаться достойным местом для восхождения божественного света. Нужно думать, желать и говорить, как Августин: «Господи, Ты повелеваешь мне любить Тебя; дай же мне то, что Ты повелеваешь! Ты повелеваешь любить Тебя всем сердцем, всей душою, всей крепостью и всем разумением моим; подай же мне, Господи, чтобы я любил Тебя прежде всего и превыше всего».

Тот, кто жаждет этого всеми фибрами своего существа и всей крепостью своей души обращается вовнутрь, в том растет жар любви, покуда не прожжет его огонь до мозга костей и не станет пламя любви столь сильно и лучезарно, что сердце начнет светиться и, наконец, воспылает к Богу и в Боге.

Тогда ответит Бог Своей любовью и скажет Свое Слово, которое выше, светоносней и лучезарней, чем все человеческие слова. Об этом сказал Дионисий: «Когда произнесено в глубине души превечное Слово, и душа так преисполнена радостной преданностью и готовностью слушать, что может творчески и совершенно воспринять это Слово — Иисуса Христа — во всей Его полноте, тогда глубина души становится едина со Словом и становится самим Словом. И хотя, по сути своей, она содержит тварность, однако же по своему происхождению она — само Слово».

Именно это свидетельствовал Иисус (См. Ин. 17, 21–22): «Отец, с Которым станете вы едины, как Мы едины», и об этом слово, пришедшее к Августину от Бога: «Преобразись в Меня». Этого достигают на пути возжигания сердца любовью к Богу.

Будь внимательным на этом пути вовнутрь. Это — путь духа к Богу и Бога — к нам. Он узкий и потаенный, и на нем заблудятся те, кто предан внешним упражнениям и делам и думает, что можно приблизиться к Богу, исходя из своего Я.

Нет, если вступает человек на внутренний путь, пусть он оставит свое Я и свои слабости и всякое внешнее несовершенство и всей силой своей любви предаст и препоручит себя Богу, отвергшись себя самого и всецело растворившись в любви. Тогда сподобится он на мгновение еще при жизни испытать, что, достигнув единства, будет вечным.

Помоги, Боже, и нам всем причаститься этого!

БОЖЕСТВЕННАЯ ТРОИЦА В ГЛУБИНЕ ДУШИ

Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете. Если Я сказал вам о земном, а вы не верите — как поверите, если буду говорить вам о небесном?

Ср. Ин. 3; 11, 12

В этой главе — свидетельство Иоанна о Боге, Который отдал Сына Своего (Ил. 3, 16), и о любви и свете Духа Святого, Который делает блаженными тех, кто верит в Единородного Сына (Ср. Ил. 3, 36).

Почему едино это божественное триединство, остается столь же недоступным разуму, как истина, что Отец есть то же, что Сын, и что Сын и Дух Святой совершенно едины, и что в то же время существует между Ними различие по проявлению, несмотря на единство природы.

Поэтому не нужно искать разумных объяснений того, что можно испытать и ощутить, лишь оставив себя Богу. Послушаемся Фомы: «Не преступай сказанного теми учителями, которые достигли этого своею жизнью, но следуй за ними, ибо оно в них — от Духа Святого».

Но прежде посмотрим на Троицу в себе самих: ведь внутренне мы созданы по образу божественного триединства; потому-то и находим в глубине душевной чистый и истинный божественный образ. Присмотримся к образу, что находится в нас, ибо Сам Бог — в этом образе, хотя сам образ не имеет облика.

Этот образ лежит в заветнейшей, потаеннейшей и глубочайшей части души — там, где она по сущности, действию и бытию подобна Богу; там обретается и творит Бог, и потому ее столь же трудно отделить от Бога, как от себя самой. Эта душевная глубина имеет по благодати все то, что Бог в Своей глубине по природе. Сколь далеко человек уйдет в глубину души, столь действенным в нем станет присутствие и сила Божья.

Прокл сказал об этом: «Поскольку и пока человек окружен внешними образами и растворен в них, не может он