Личные дела - Боуз Диша Страница 9

Итак, первые два года жизни Майи они вместе спали в одной из свободных комнат, как можно дальше от Парта, чтобы его не побеспокоить. А теперь ей не хотелось, чтобы Майя взрослела и спала в собственной комнате.

– Мам, я не могу уснуть, – прошептала она, все еще стоя на цыпочках.

Мишти взглянула на мужа и приложила палец к губам, напоминая дочери, что нужно вести себя тихо. Потом она вылезла из кровати и отвела Майю из спальни вниз по лестнице к кухне.

– Хочешь что-нибудь съесть?

Она уже накладывала в миску йогурт и добавляла туда кусочки джаггери[3]. Лишь обнаружив в городе магазин с азиатскими продуктами, Мишти наконец ощутила, что освоилась в стране. Сдав на права, она начала ездить туда раз в месяц. Все блюда становились вкуснее с маслом гхи[4]. Ей больше не приходилось варить рис в пакетиках – теперь она могла закупиться большими мешками с басмати. У них даже продавалось кокосовое масло для волос той марки, которой она пользовалась много лет назад. Теперь все простыни и наволочки пахли ее детством.

Майя с аппетитом ела йогурт, пока Мишти рассасывала кусочек джаггери, который отломила для себя.

– Почему ты не можешь уснуть?

Майя пожала плечами. Эта привычка появилась у девочки, только когда она начала ходить в детский сад.

– Уже поздно, давай немного поспим. Тебе завтра в школу.

– Скоро пойду, мам.

– А чем сейчас хочешь заняться?

– Может, чуть-чуть посмотрим телевизор?

– Майя, нет, для этого слишком поздно.

– А можем почитать?

– Возможно.

– А ты почему не спала?

– Думала.

– О чем ты думала, мам?

Из уст дочери бенгальский язык звучал иначе. Майя всего однажды была в Индии, и через несколько лет она вообще забудет, что туда ездила. И дело не в том, что Парт не мог позволить себе еще одну поездку. Он просто не собирался ее повторять, а Мишти не знала, как его об этом спросить. Это были не ее деньги, и большую часть времени она ощущала себя лишь гостьей в его жизни.

– Я думала о доме.

– А тут не твой дом, мам?

– Ты же знаешь, я выросла в Калькутте. Калькутта всегда будет моим домом.

– Но тут мой дом.

– Да, так и есть. Твоим домом всегда будет Ирландия.

Чем старше становилась ее дочь, тем меньше у них было общего.

Они вместе прочитали несколько книг, а потом Майя начала укладываться спать, рассказывая о своих друзьях. Малышка уснула на полуслове, но Мишти никуда не ушла. С ней ей было гораздо комфортнее, чем рядом с мужем.

Смартфон на прикроватном столике вибрировал от уведомлений из WhatsApp. Она взяла его в руку.

Мамочки обсуждали вечеринку, которую Сиара запланировала на послезавтра. Обычно Мишти читала эти диалоги, но не участвовала в них, потому что не знала, что сказать или как поддержать шутку. Но сейчас она почувствовала себя спокойнее, зная, что кто-то, кроме нее, не спит в столь поздний час.

И несмотря на то, что Сиара обычно отвечала быстро, было непохоже, что она не спала из-за детей. Уже к годовалому возрасту она приучила обоих своих отпрысков засыпать на всю ночь. И хотя Мишти этого не понимала, она верила, что Сиара знает, что делает. Она никогда не признавалась ей, что обожала, когда Майя ее будила. Они часто ели йогурт с джаггери посреди ночи. Мишти знала, что однажды дочка перестанет приходить к ней в спальню и она будет скучать по этим моментам.

Женщины начали обсуждать парикмахеров, и разговор быстро ушел от темы детей. Сообщения приходили очень быстро, так что Мишти было сложно за ними уследить. Наконец, Лорен Дойл сказала, что вот уже несколько лет стрижет себя сама, и никто ей не ответил. Обычно ее все игнорировали. Если учитывать, что другие женщины порой говорили у нее за спиной, было странно, что ее вообще добавили в чат. Возможно, они просто следили за ней таким образом.

Теперь Мишти жила на другом континенте, но женщины тут общались по тем же правилам, что и в Калькутте. Она быстро поняла, что Лорен была изгоем в их маленьком сообществе. Она одевалась не так, как остальные: носила блузки с яркими узорами, укороченные джинсы, купленные в благотворительном магазине, и длинные струящиеся юбки. Лорен была почти чересчур худой и любила подолгу рассказывать о своем хобби: вязании крючком. Все остальные мамочки закатывали глаза, пока она не видела.

Мишти чувствовала: ей очень повезло, что Сиара взяла ее под крыло. Она знала, что если бы не Сиара и ее дружба, то это место оказалось бы гораздо более холодным и промозглым. Когда Мишти была беременна, совершенно одинока и находилась далеко от своей семьи, Сиара спасла ей жизнь.

Глава вторая

Тридцать первое августа

Лорен и Уиллоу пошли в магазин. Единственный настоящий магазин в поселке, находившийся возле рыбного ресторанчика, зажатого между двумя пабами. До центра было недалеко, но они решили срезать через лес, так что Лорен могла показывать Уиллоу, висевшей у нее за спиной, разные деревья и растения. Она хорошо знала этот лес, потому что большую часть детства провела, гуляя по нему в одиночестве.

Они прошли мимо хорошо знакомой Лорен сцены: пустые банки от алкогольных коктейлей, бычки от сигарет, подожженная шина, свисающая с дерева, и толстовка в следах от ботинок. Повсюду стоял запах мочи. Деревенские подростки десятилетиями посещали одни и те же внеклассные занятия. Она начала отвлекать Уиллоу, напевая песенку, пока они шли мимо.

В магазине Лорен остановилась в проходе между стеллажами, чтобы не пересекаться с двумя женщинами, с которыми когда-то ходила в школу. Она все еще помнила обидные прозвища, которые они придумали ей в детстве. Картофельная рожа. Волосатая Лори. Бо Пип[5]. Они тоже их не забыли.

Возвращение Сиары в общину возродило эти воспоминания и, казалось, вновь подстегнуло этих женщин. Она словно дала им разрешение на то, чтобы снова начать вести себя как подростки, а ведь Лорен казалось, что все это уже в прошлом. Приехав абсолютно внезапно, Сиара и Джерри купили самый дорогой участок в поселке. Они словно установили планку для всех остальных, и те стремились стать такими, как семья Данфи.

Лорен торчала в отделе с сухофруктами и орехами, стараясь быть максимально незаметной, пока две женщины болтали возле холодильников с молочными продуктами. Она услышала, что они упомянули Сиару. Какой-то бренд для ухода за кожей, который она рекомендовала в Instagram. А потом одна из них оглянулась и заметила Лорен. Их взгляды встретились, и Лорен судорожно вцепилась в пакетики с миндалем. Дамы с самодовольными лицами удалились.

Лорен быстро выбрала товары и расплатилась за них на кассе. Женщины уже вышли из магазина, а Уиллоу ныла у нее за спиной. Выйдя на тротуар, Лорен ощутила, что ее дыхание сбилось от волнения. Она увидела, что женщины сидели в своих автомобилях, припаркованных на противоположных сторонах узкой главной улицы. Стекла машин были опущены, и женщины перекрикивались друг с другом перед тем, как уехать. Когда они снова заметили Лорен, то она подняла руку, чтобы помахать им, но сдержалась. Словно по команде, те завели моторы и уехали, оставив ее стоять с зависшей в воздухе рукой.

Материнство пришло к Лорен естественно и так же неожиданно, как первая беременность. Когда она была молодой и наивной и везде следовала за Шоном, словно преданная ученица, то даже не представляла, что когда-нибудь будет носить за спиной детей. И она, выросшая с единственным старшим братом, не была в курсе самого главного: как часто нужно было держать малышей на руках и каким душераздирающим может быть их плач. К недосыпу она тоже привыкла далеко не сразу. Шесть лет спустя, даже если ей удавалось поспать дольше четырех часов подряд, она просыпалась с ощущением, похожим на похмелье.

Но несмотря на эти сложности, стать матерью для нее стало так же легко, как влюбиться в Шона. Она была словно рождена для этого: быть матерью троих детей и любить мужчину, ставшего их отцом.