Михал Вивег - Роман для женщин Страница 36

— Как ты считаешь? — спрашиваю я Ингрид.

— Чем черт не шутит, — говорит она не очень уверенно. — Я бы попробовала.

Я выбираю день первой годовщины знакомства с Оливером (случай благоприятствует мне: дома я одна, мама сопровождает диетолога в его двухдневной командировке в Карловы Вары).

Придя с работы, я запираюсь, опускаю во всех помещениях жалюзи, отключаю телефон и мобильник. Ощущение такое, будто готовлюсь к самоубийству. Я почему-то нервничаю и стыжусь саму себя: проходя переднюю, даже не смотрюсь в зеркало. Принимаю душ, надеваю романтическое летнее платье, которое когда-то мне купил Рикки: оно длинное, почти до пола, кремово-белое, в маленьких голубых цветочках. В нем я всегда казалась себе слишком солидной, но Рикки уверял, что оно очень идет мне (кстати, это платье точно отражает представление Рикки о женственности).

Я была в нем, когда год назад впервые увидела Оливера.

Сначала сажусь в гостиной, но потом, подумав, перехожу в свою комнату и ложусь на расстеленную постель.

На ту самую постель, на которой мы с Оливером впервые любили друг друга.

Я не в силах избавиться от ощущения, что доктор Вольф наблюдает за мной. В квартире необычно тихо. Я поднимаюсь с постели и вставляю в проигрыватель один из любимых дисков Оливера. Но что делать дальше? Все идет как-то очень тяжко. Ну ладно. Начну с того, что положу на постель все вещи, так или иначе связанные с Оливером. Их немного: два красно-желтых альбома с фотками, снятыми на Канарах и в Хорватии, серебряный поясок и сережки, подаренные мне ко дню рождения, его бритвенный аппарат (я так долго исподтишка брила им ноги, пока он вконец не разъярился и не подарил его мне…), его зубная щетка и черная майка с рекламой виски Johnnie Walker, в которой он поначалу здесь спал. Все эти предметы кажутся мне мертвыми, Оливера в них нет. Мои воспоминания оживляют только фотографии. Я задумчиво листаю хорватский альбом и вдруг вспоминаю веер морщин вокруг его глаз, его широкие плечи, его детские часики на загорелом запястье, его заношенные рубашки и свитера…

Отложив альбом, я вспоминаю его старую «шкоду» и наши загородные поездки. Вспоминаю, как в кино или в такси я клала голову ему на плечо.

Думаю о том, как он помогал бабушке убирать папину могилу.

Слышу, как гремел в замке его ключ.

Представляю себе, как он гладил меня. Вспоминаю его смех, его голос, его дыхание, его жесты, его походку, его усталость, его поцелуи.

(И разумеется, громко плачу.)

Глава XXXV

Как ни странно, совет доктора Вольф в самом деле сработал! Потихоньку, полегоньку, но сработал.

Прежде всего я заставила себя больше не надеяться, что Оливер напишет мне или позвонит. В дальнейшем я уже могла думать о нем и при этом не реветь (исключение подтверждает правило). Благодаря фрау Вольф я наконец осознала, что он бросил меня не для того, чтобы изничтожить. Своей связью с Блудичкой он ничуть не унизил меня — дело тут вовсе не в моей привлекательности. Он скрыл свою связь с Блудичкой только потому, что не способен отвечать за свои поступки и боится моей реакции на них.

И все, баста!

В конце сентября я отважилась принести из подвала его фото. Выбрав самую удачную, я положила ее на стол перед собой. Я уже могла смотреть ему в глаза.

— Я готова простить тебя, Оливер, — обратилась я к нему вслух. — Ты сделал то, что считал для себя самым лучшим и правильным…

(Но все равно ты отменный мерзавец!)

Конечно, мама радовалась моим успехам. Даже втайне от меня устроила вечер в честь моего дня рождения.

Было как в фильме: прихожу домой с работы, ничего не подозревая, открываю дверь (день рождения у меня еще только в воскресенье) и тщетно пытаюсь зажечь свет — ни один выключатель не работает. Всюду кромешная тьма и странный шум. Я в полном недоумении. Вдруг все лампы разом зажигаются — передо мной мама, Инрид и вся редакция «Разумниц»: Романа, Власта, Зденька, Мирек и — боже правый! — Тесаржова. И Жемла здесь. Ингрид держит торт с двадцатью одной свечкой.

— Happy birthday, дорогая Лаура, happy birthday to you! — поют все, а я плачу, как черепаха.

Тем не менее в тот вечер я поняла, что всех этих людей я знаю уже слишком давно и что мне позарез нужно обрести каких-нибудь новых знакомых.

Интересно ли вам, милые сестры, как после разрыва с партнером знакомиться с новыми людьми? Доктор Вольф и тут дает вам совет: возможность познакомиться с новыми людьми у вас есть в библиотеке, универмаге, театре, кинотеатре, бассейне и конторе. Такой совет кажется вам несколько абстрактным? Но, может, вам интересно, как после разрыва с Оливером я вела себя в универмаге «Tesco»? А вот так. С тележкой вы подъезжаете к любой полке, останавливаетесь, расстегиваете на блузке две верхние пуговки и смущенно оглядываетесь вокруг. Заметив на расстоянии десяти метров одинокого и довольно приличного вида парня (не ищите большой любви!), вы обращаетесь к нему. Совершенно без разницы, с чем вы к нему обратитесь: скажите хотя бы, что не можете найти стиральный порошок или тайский карри-соус. Если с актерской точки зрения это кажется вам слишком сложным, можно просто опустить голову и въехать в него тележкой. Кто не ищет знакомств, тот никогда не обретет друзей (страница 102). Улыбайтесь, перемолвитесь с ним несколькими фразами (все равно о чем), позвольте ему пригласить вас на чашечку кофе или дайте ему свой телефон. Главное, не старайтесь любой ценой выяснить, хочет ли упомянутый парень завязать с вами серьезные отношения. Лучше об этом даже не думать. А стоит вам об этом подумать, упомянутый парень тотчас просечет это по вашему виду и мгновенно смоется.

Но есть здесь одна проблема: при поиске новых знакомств вы несомненно не избежите… тупиков (сказано весьма туманно). Во всяком случае, этой осенью в таком тупике я оказалась трижды. Я все еще не поняла, как можно, например, в плавательном бассейне быть активной по отношению к мужчинам и при этом избежать промискуитета. Короче, мне не совсем ясно, как можно в баре принять приглашение выпить по коктейлю, а потом с этим парнем не переспать.

Доктору Вольф неплохо было бы объяснить это.

В бары и всякие клубы затаскивала меня Ингрид (случалось, с нами ходила и мама). Обычно я напускала на себя сочувствующий вид, словно все это я делаю только ради них, ровно ничего для себя не ожидая (издавна знаю, что вероятность познакомиться с кем-нибудь подходящим в барах и кабаках еще меньше, чем где бы то ни было). Тем не менее подчас это оказывалось занимательным спектаклем. Если вы, милые дамы, хоть иногда появляетесь где-нибудь одни, вдвоем или даже втроем, то наверняка догадываетесь, о чем идет речь. Начинается это со взглядов мужчин за соседними столами. Считаю, что все особы мужского пола свои многозначительные взгляды пару раз в жизни должны увидеть дома в зеркале, тогда они, может, и сами до чего-то дойдут. Очевидно, они вообще не представляют, во что такой многозначительный взгляд после четырех рюмок превращает их лица… Но это только начало. Рано или поздно один из них нахально подходит к вам, заглядывает вам в декольте и произносит что-то вроде Ну что, девчонки, как дела? (или нечто столь же изобретательное). Потом он гордо бросает взгляд на своих пятидесятилетних поседевших дружков, которые улыбаются вам, точно подростки, сгребает с вашего блюда полную горсть орешков и в ритме паровозного поршня начинает по одному забрасывать их в рот. Вы весьма сдержанно отвечаете ему, после чего дядя широко улыбается, показывает вам язык, покрытый желто-белым ковром разгрызенного арахиса (он, верно, так представляет себе сияющую улыбку), и говорит:

— Ну, ясно!

— Извините, — сдержанно сообщает ему мама, — но нам хотелось бы побыть одним.

— Одним? Люди ходят сюда развлечься! — наставляет ее парень, но в его самонадеянной улыбке уже намечается трещина.

— А мы вовсе не отличаемся от других, — говорит мама спокойно. — Еще минуту назад мы развлекались довольно мило.

— С нами вы могли бы развлечься еще лучше, — скалится парень, кивая на своих сотрапезников.

Мама пристально оглядывает их. Умышленно тянет время.

— Мне это кажется совершенно нереальным, — холодно улыбается она.

У парня такой вид, будто он вот-вот набросится на маму, но, повернувшись наконец, довольствуется лишь крепким словцом по адресу фригидных феминисток.

И все в таком роде.

В октябре в баре «Солидная неуверенность» я встретила юношу, который приятно отличался от подобных плейбоев. Звали его Роберт. Он был невысокий, но красивый, учился в педагогическом институте и пришел в бар с товарищем отпраздновать удачно сданный экзамен. Нас с Ингрид они почти не замечали, и потому я активно спросила его, можем ли мы пересесть за их стол.