У нас на Севере - Николай Васильевич Угловский Страница 6

Он, несмотря на свою грузную фигуру, легко поднялся с кресла, первый пошел к двери. Бескуров направился за ним. Он пытался припомнить Звонкова, встречи и разговоры с ним, ту характеристику, которую дал Звонкову Екимовский, но в голове все перемешалось, не только разговоры — даже внешность Звонкова было трудно представить. «Ах, да не в нем дело, что он мне дался? Но почему так уверенно говорил о «Восходе» Екимовский? С кем он согласовывал этот вопрос? Во всяком случае, не с Лысовым. Ну, тогда посмотрим…».

Бескурову лишь раза два приходилось встречаться и беседовать с первым секретарем, и он не успел составить о нем определенного мнения. В последний раз, когда Комаров расспрашивал его о поездке в «Восход» и о проделанной там работе, он показался Антону несколько суховатым и излишне придирчивым. Однако Бескуров еще тогда заметил, что Комаров хорошо знает сельское хозяйство и, в частности, положение дел в «Восходе». Первым секретарем он был избран на прошлой конференции, до этого работал, кажется, в соседнем районе председателем райисполкома.

Они прошли в приемную, где сидела пожилая, с озабоченным лицом, женщина. Лысов взялся за ручку двери и сказал:

— Подожди минутку, я узнаю, свободен ли Василий Васильевич.

Бескуров сделал вид, что не расслышал, и решительно протиснулся в кабинет вслед за Лысовым.

Первый секретарь был один. Он с кем-то разговаривал по телефону — негромко, короткими, четкими фразами. Это был приземистый, плотный, с грубовато-простым лицом человек, в черном диагоналевом кителе домашнего шитья. Ничего такого, что бросалось бы в глаза, сразу запоминалось, разве что глубокие строгие морщины вокруг рта да маленькие умные глаза, смотревшие пристально и несколько настороженно. То ли дело Лысов! Солидный, всегда в расстегнутом длинном, чуть не до колен, пиджаке, в небрежно повязанном шелковом галстуке на румяной холеной шее. И лицо у него было круглое, холеное, с черными бровями, тонким орлиным носом, с беспокойно щупающими красивыми глазами… Когда Комаров и Лысов сидели рядом в президиуме, соседство оказывалось не в пользу Комарова, так что многие, видевшие их впервые, принимали первого секретаря за заведующего каким-нибудь отделом, а Лысова — за работника обкома. Говорили, что Федор Семенович, несмотря на молодость, имеет влияние на Комарова, но Бескуров, зная Лысова, не верил этому. Скорей всего, Федор Семенович просто завидовал Комарову и наверняка считал, что не стоило того везти сюда из другого района, чтобы избрать первым секретарем.

Василий Васильевич положил трубку и, обойдя взглядом севшего напротив Лысова, сказал:

— Здравствуйте, товарищ Бескуров. Садитесь, чего же вы у дверей стали, будто провинившийся школьник?

Бескуров сел на ближайший стул, а Лысов с улыбкой заметил:

— Вы не подумайте, Василий Васильевич, что он такой скромный. Мы сейчас чуть с ним не поссорились.

— По какому же поводу? — живо спросил Комаров.

— Дело вот в чем, — уже серьезно заговорил Федор Семенович, выбрасывая руки на стол, за которым обычно собирались члены бюро; ему, как видно, неудобно было говорить сидя, хотелось по привычке встать и не спеша развить свою мысль, но он только сдвинул брови и продолжал: — Я считаю, Василий Васильевич, что мы нерационально используем свои кадры. Почему Бескуров обязательно должен поехать в «Восход»? Ведь там уже есть наш посланец, отчего же мы не доверяем ему? Учтите, Звонков зарекомендовал себя в колхозе с лучшей стороны. Надо, по-моему, испытать его до конца, а Бескурова рекомендовать в другой колхоз, ну, хотя бы в «Труженик»…

«Черт возьми, а я-то уж вроде бы привык к «Восходу», — издевался над собой Бескуров, покусывая изнутри губы. — Теперь уж не откажешься, раз в принципе согласился поехать. Но зачем было Екимовскому меня обманывать?»

— Ну, а вы как считаете, Антон Иванович? — спросил Комаров.

Бескуров встал, но Комаров жестом попросил его сесть.

— Я дал согласие поехать в «Восход» и считаю, что это для меня самое подходящее. Знаю там людей, земли, не раз бывал на собраниях. И люди меня немного знают, так что им не придется выбирать вроде как кота в мешке.

— Звонкова они, надеюсь, знают лучше, — вставил Лысов.

Бескуров пожал плечами, а Комаров сказал:

— В том-то и дело, что лучше… Так вот, когда мы обсуждали кандидатуру Бескурова, мы имели в виду именно «Восход». И именно по тем самым причинам, о которых говорил сейчас Бескуров. Не могу сказать наверняка, что его изберут единогласно, Федор Семенович, а вот что Звонкова не изберут — это я знаю точно.

— Не понимаю, — высоко вскинув левую бровь, сказал Лысов.

— Звонков не тот человек, который нужен колхозу, — жестко проговорил первый секретарь. — Много слов, много прожектов и самоуверенности, но нет главного — упорства и методичности в достижении цели. Короче, любит пустить пыль в глаза, а нам не это требуется. Верно, часть колхозников стоит и будет стоять за него горой, но большинство выступит против. Дешево нажитая популярность недолговечна. — Чувствовалось, что Комаров знает о Звонкове больше того, что сказал, и Бескуров хотел, чтобы он дал полную характеристику человека, с которым предстояло вместе работать, однако Василий Васильевич внезапно спросил: — Так, значит, вы твердо решили, Антон Иванович?

— Конечно, как же иначе?

— А жена как, возражает?

— По-моему, это не имеет значения, — смутившись, ответил Антон.

— Имеет, и очень большое, — возразил Комаров. — Надо ее убедить. Впрочем, это дело личное, чужие советы тут ни к чему. Сегодня в шесть вечера у нас бюро, прошу явиться в шесть сорок. Там и договоримся, как вам действовать на первых порах.

Бескуров поднялся, встал и Лысов, держась за спинку стула, мрачно проговорил:

— Имейте в виду, Василий Васильевич, я вынужден буду на бюро голосовать против. Мотивы я высказал…

— Это ваше право, пожалуйста. Но вряд ли это пойдет на пользу делу, — сухо заметил Комаров и взялся за телефонную трубку.

IV

Однако Лысов не голосовал ни против, ни за, он воздержался. Остальные члены бюро, в особенности председатель райисполкома Дмитрий Егорович Атаманов, горячо поддержали первого секретаря. Атаманов попросил Бескурова подождать до перерыва и потом долго говорил с ним о положении в «Восходе», откуда недавно вернулся. Бескуров пришел домой поздно. Зоя уже лежала в кровати, может быть, спала, а может, и нет, но глаз не открыла. На столе был собран ужин. Антон, бесшумно переставляя посуду, наскоро поел, закурил перед сном последнюю папиросу. Итак, все было решено. И как всегда в таких случаях, Антона уже лихорадило нетерпение: скорее бы к делу. Изберут его или нет — хотелось узнать это тотчас же, неизвестность тяготила. Но