Старая крепость. Книга 3 - Владимир Павлович Беляев Страница 21

— Наверное спал?

— Факт, спал. Хотя… может, прикидывался, кто его знает. Одно помню: видел его ясно.

— Ну, а потом ты сам заснул и видишь — Жмеринка?

— Ага.

— А Печерицы нет?

— Ага.

— Это точно?

— Точно.

— Счастливый ты, парень! Легко отделался. С такими попутчиками да еще в пустом вагоне можно заснуть навсегда! — как-то загадочно сказал Вукович и, опять заглядывая в блокнот, где юн делал заметки, спросил: — А что тебе бросилось в глаза во внешности Печерицы?

— Ну, шинель какая-то ободранная… Раньше я его никогда в этой шинели не видел.

— А еще?

— Ах да! Усов не было.

— Совсем не было?

— Ни капельки. Все сбрито…

— Ну, товарищ Коломеец, — сказал торжествующе Вукович, — значит, это его усы мы нашли в бумажнике у выхода из окрнаробраза. Я говорил, — что эти волосы принадлежат Печерице, а уполномоченный Дженджуристый возражал. «Никогда, — говорит, — этот гусь не расстанется со своими усами. Это, мол, традиция националистов — пышные казацкие усы. Он скорее бороду себе отрежет!» Что значит человек привык к штампам! Да любой враг на месте Печерицы, если бы ему на ноги стали так наступать, со всеми традициями бы распрощался. Своя шкура дороже! — И, обращаясь уже ко мне, Вукович продолжал: — Значит, ты правду говоришь, Манджура?

— А для чего мне говорить неправду? — сказал я обиженно… — Неправду говорит только тот, у кого на душе нечисто и кто боится. А я же сам хочу помочь вам этого гада поймать…

— Правильно, Манджура! — похвалил меня Вукович, улыбаясь. — Долг всей рабочей молодежи — помогать нам. Помогать в любую минуту, от всего сердца, не щадя сил и здоровья, сознавая, что помогаешь не просто чекисту вот с такими малиновыми квадратиками на петлицах, а всему народу и нашему общему счастливому будущему. Мы опасны только для врагов революции, и чем лучше работать будем, тем скорее сметем их с нашей дороги!

— Большая работенка предстоит! — ввернул Коломеец.

— Пока от паразитов весь мир не очистим, — согласился Вуковича — Минуточку. — И он. снял трубку телефонного аппарата. — Шеметова. Вукович говорит… Начальник у себя?.. Мы зайдем сейчас, предупреди, пожалуйста.

Молочные лампы мягко горят у самого потолка в кабинете начальника пограничного отряда и окружного отдела ГПУ. Так странно^ непривычно застать здесь людей в это позднее время, когда все учреждения города давным-давно закрыты!

Кресла мягкие, удобные; стакан крепкого чая дымится на краю широкого орехового стола. Начальник кивает нам головой, чтобы мы садились, а сам, прижав к уху телефонную трубку, внимательно слушает.

Видно, ответили.

Начальник крикнул в трубку:

— Комендатура Витовтов Брод?.. Куда же вы пропали!.. Так что же произошло?.. Слушаю… Слушаю… Погодите, Богданов, не так быстро, дайте запишу. — Начальник берет остро отточенный карандаш и, прижимая еще сильнее левой рукой телефонную трубку к уху, правой делает заметки в раскрытом блокноте. — …Кто вел группу?.. Что?! Опять этот «машинист»? Ну, туда ему и дорога! Меньше работы будет ревтребуналу… А кто задержал?.. Так. Так. Так. Отлично! Объявите ему мою благодарность… Что?.. Ну конечно… Немедленно в управление!.. Что?..

Невольно прислушиваясь к этому разговору, я потихоньку оглядываю большую комнату и, признаться, немного робею. Я впервые вижу так близко начальника окружного отдела ГПУ Иосифа Киборта.

Раньше я видел его только издали, когда он объезжал на белом коне шеренги пограничников и бойцов конвойной роты. Стройный, сухощавый, затянутый в ремни, словно родившийся в седле, лицом немного похожий на погибшего недавно Котовского, он приподымался на стременах, прикладывая руку к лакированному козырьку зеленой пограничной фуражки, и здоровался со всеми звонким, веселым голосом, а войска гарнизона перекатами дружно отвечали ему, заглушая бой часов на старой ратуше.

А вот сейчас он сидит перед нами без фуражки, одетый в ладно сшитый френч из плотного сукна. На его зеленых петлицах по два рубиновых ромба. Светлые волосы зачесаны назад. Он литовец и говорит с акцентом.

…Кончив говорить, начальник кладет трубку, быстрым взглядом осматривает нас с Никитой и весело обращается к Вуковичу:

— Возле Жабинец опять попытка прорыва. Девять контрабандистов. И ни один не ушел с участка. Молодец начальник заставы Гусев. Справился сам, собственными силами, без вызова «тревожной группы». А самого главаря — «машиниста» Куцурубу — Гусев уложил гранатой.

— А что несли? — спрашивает Вукович. — Опять сахарин?

Начальник смотрит в блокнот и медленно говорит:

— Сахарина маловато. Всего одна «носка» — тридцать фунтов. А остальное — всякая дребедень: кашне, чулки, перчатки, бритвы, галстуки и даже полная «носка» шкурок венгерского кота.

— Кому же нужен венгерский кот, если зима кончилась? — улыбаясь, говорит-Вукович.

— Ну, может, какая-нибудь запасливая нэпманчиха заказ дала заранее? — говорит начальник. — Но другая находка более важная: в палке, которую бросил Куцуруба, как только завязалась перестрелка, Гусев обнаружил семьдесят банкнотов, по сто долларов каждый.

— Семь тысяч долларов? — мигом подсчитав в уме, замечает Вукович. — Приличное жалованье кому-то несли…

— Разберемся, — говорит начальник и, обрывая разговор, вопросительно смотрит в нашу сторону.

— Товарищи из фабзавуча, — докладывает Вукович, — сообщают важные новости по делу Печерицы… Говори, Манджура!

Начальник переводит рычажки телефонов и кивает мне головой.

Я рассказываю тихо, не спеша. Начальник очень внимательно смотрит мне в лицо светлыми проницательными глазами. Внезапно он подымает руку, останавливает меня.

— И все время с тобой Печерица по-русски говорил?

— Все время. В том-то и штука! А нашего преподавателя Назарова только за русский язык из школы выгнал!

— И хорошо говорил, складно, без акцента? — интересуется Киборт.

— Ну да! Совсем как русский человек. Если бы я не знал, что он украинец, никогда бы и не подумал этого по разговору.

— Это особенно надо будет иметь в виду, — обращается начальник к Вуковичу. — Значит, районом его действий может быть и весь Советский Союз. Дальний посыльный! Может осесть где-нибудь в центре Союза и «законсервироваться» на много лет для будущей работы. Продолжай, молодой человек!

Я досказываю, как я обнаружил исчезновение Печерицы, и начальник говорит Вуковичу:

— Ну, видите? Предположения Дженджуристого, что он метнулся к границе, не оправдались. Не такой это враг, чтобы сразу на штыки лезть. И, возможно, ему поставлены вторая, третья, четвертая задачи. Думает отсидеться где-нибудь в тиши, авось позабудут.

За дверью начальника послышался резкий и продолжительный звонок. Вошла Шеметова:

— Москва, товарищ начальник!

— А ну-ка, быстренько последние сводки по борьбе с контрабандой! — приказывает начальник и берет трубку.

Минутная тишина.

— Начальник окружного отдела ГПУ и погранотряда у телефона, — громко отчеканивает начальник. — Я слушаю вас, Феликс Эдмундович, — делает знак Вуковичу, чтобы мы ушли.