Куда улетает Ангел - Владимир Гаврилович Страница 9

5

Дмитрий Васильевич впервые приехал в этот район пять лет назад начальником управления сельского хозяйства и продовольствия. И был удручен увиденным. Земли здесь разные. Есть и от 100 баллов — почти как во Франции. Но таких — с гулькин нос, а все больше 20-бальный песочек. Половина — мелиорированных, с которых в прежние десятилетия выжали уже все, что могли. Такие были тогдашние хозяева жизни: мало кто думал о будущем. Практически все хозяйства, за исключением одного фермерского, были в плачевном состоянии.

В минувшие годы колхозы и совхозы объединяли и укрупняли, многие, не дождавшись перемен, на глазах разваливались сами и исчезали с карты района, многие еще как-то карабкались, но с уходом хозяйств вслед за ними умирали маленькие деревни. Сельчане кое-как дотягивали до пенсии, старели и вскоре уходили в мир иной, а их дети уезжали в города, не видя просвета и будущего в деревнях, где не было постоянной работы и, естественно, заработка, чтобы прокормить семью. Те же, кто остался, ибо деваться им со своей земли, хоть и такой бедной, было просто некуда, смирились: горевали на своей усадьбе, обрабатывали брошенные соседские участки, собирали грибы и ягоды, сдавая их коммерсантам. Тем и жили.

Старосельцеву всегда было жалко эти маленькие деревушки. Он сам вырос в отдаленной от промышленных центров деревне на Могилевщине, к тому же окропленной ядом Чернобыля. Но так хотелось, чтобы жизнь в них хотя бы немного улучшилась!

В первый год работы ему пришлось поступать жестоко: сменил три-четыре десятка зарвавшихся или совсем негодных кадров. Правда, кое-кого удалось убедить работать, и уже через год, благодаря поддержке главы района, который особо не стремился влезать в АПК, переложив все на молодые плечи первого заместителя, он сумел-таки навести относительный порядок на селе, и с дисциплиной также стало в последние годы получше, чем раньше. Землю, благодаря поддержке государства и приобретенной новой технике, соблюдению всех технических и агрономических регламентов и севооборота, стали обслуживать лучше, применять элитные семена, и она, родимая, ответила ростом урожайности как ржи, так и пшеницы. Одновременно в районе, который занимал до этого самые низкие позиции в области, пошло движение по производству молока и мяса, а люди стали получать пусть еще небольшую, но стабильную, день в день, зарплату.

Полтора года назад руководителя района по его личной просьбе перевели в областной Гомель, где давно устроились его дети, теперь он руководил крупным строительным трестом, а Дмитрию Старосельцеву, сумевшему улучшить ситуацию в сельском хозяйстве, но, самое главное, умевшему ладить с людьми, доверили руководить всем этим непростым районом, редко становившемся лидером в области по экономическим показателям.

В первые дни работы на новом посту, как раз накануне Дня Победы, специалисты подготовили входившему в дела Старосельцеву информацию о здравствующих ветеранах и заслуженных людях. Так как дома его никто не ждал, жена уехала на две недели с детьми к теще на Брестчину, Дмитрий Васильевич всецело отдавался работе. Тогда впервые и прочитал о старейшей жительнице района — Параскеве Мироновой из Веснянки.

Может быть, и не обратил бы он особого внимания на короткие сведения, но к информационной записке идеологи приложили копию заметки из 1970-х, опубликованную областной газетой «Полесская правда». Перечитал ее дважды и был просто шокирован непростой судьбой человека.

Старосельцев долго ходил взад и вперед по кабинету. Рука сама потянулась за сигаретой. В тумбочке рабочего стола всегда лежала нераспечатанная пачка и зажигалка. Так, на всякий случай. Хотя жена недавно заставила его бросить вредное для здоровья увлечение, но когда Дмитрий Васильевич волновался или что-то задевало струны его души, позарез хотелось закурить — только тогда мог успокоиться, привести мысли в порядок. Курил теперь он очень жадно и, правда, потихоньку становилось легче.

Молодой руководитель района внимательно рассматривал размещенное в газете черно-белое фото. Очень красивой показалась ему эта женщина с проникновенным взглядом, но даже на снимке передавалась грусть в ее глазах.

Снова и снова Дмитрий Васильевич перечитывал строки статьи: «…за одно утро в июле 1942-го потеряла всех — вернувшегося из окружения мужа, детей, свекра и свекровь. Раненая и спасшаяся от сожжения, не знавшая, что под сердцем у нее зародилась новая жизнь, воевала в партизанском отряде, ходила в разведку, брала «языков». И снова трагедия — через год потеряла еще одного новорожденного сына, ставшего для нее смыслом жизни и мщения. Но выстояла, дошла до Берлина и расписалась на рейхстаге».

Он не верил, нет, не представлял, как она, простая женщина, смогла такое пережить, и читал дальше: «Миронова рвалась к фашистскому логову, чтобы мстить. Но не смогла осуществить свою месть. Однажды, когда был взят один из немецких городов, вдруг поняла, что мирные жители, хоть в России, на Украине и в Беларуси, хоть в Польше или Германии ни в чем не виноваты, и спасла от расправы немку-мать с ее малыми детьми, заявив своим: «Мы не звери, мы советские люди! И у нас есть Бог в душе! Матери никогда ни в чем не были виноваты. Фашистами своих детей сделали не они, а Гитлер, он их также наказал: будут оплакивать ошибки своих сыновей всю жизнь!»«

Как следовало дальше из статьи, старшина запаса Миронова была награждена рядом боевых наград, в том числе медалью «За отвагу» и орденом Красного Знамени. Демобилизовалась в конце 1945 года, а после тяжелого ранения, полученного после официального окончания войны от случайной пули недобитого фрица, прятавшегося в берлинских подвалах, лечилась в госпитале. Но куда пойти дальше? Она уже знала: фашисты сожгли ее мачеху с родными сестрами и братом. Неизвестно, выжила ли ее старшая сестра Нина, которую еще до войны по комсомольской разнарядке направили на работу на юг страны. Разыскивая ее, Миронова едва не погибла от рук недобитых бандеровцев: где-то под Брянском, держа путь на Ростов-на-Дону, ночью, забрав документы и нехитрое имущество, ее сбросили с поезда. Но снова, назло смерти, она выжила.

Однако ни война, ни послевоенные испытания не прошли бесследно. Стало сдавать сердце, пережившее столько боли и горя. Не могла похвастаться здоровьем и сестра — ее она все же нашла в Севастополе. Надо было жить дальше. Немного окрепнув, Миронова стала уговаривать сестру вернуться в родные края. Та долго отказывалась, но Параскеве Максимовне переезжать все равно нужно было — врачи советовали сменить климат. Через год принимают решение возвратиться. Все вместе. Добрались в разрушенный Гомель. Сестра устраивается поваром в рабочую