Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский Страница 8

– Сколько?

– Без бутылки не обойдёшься. У меня рубля два с собой. Трёшку дадите? Потом Матвеич отдаст. Оформит как-нибудь.

Я полез в карман.

– Только вы, Николай, не очень там. А то снова без прав останетесь.

Гуреев возмутился:

– Да я вообще за руль выпивши не сажусь. Это с Матвеичем тогда бес попутал. Вот пристал он ко мне: поехали да поехали…

Он взял в кабине рукавицы, потом достал из кузова топор и бросил на дорогу. Спросил меня:

– Спички есть? Костёр разводите и ждите меня. Машина-то остынет скоро.

– Так воду же надо слить, наверное.

– Не надо. Часа три она простоит, а я-то всяко-разно за это время вернусь. Да и где потом воду-то брать? Снег топить?

Он остановил проезжавший мимо «Магирус» и скрылся в его большой кабине. Самосвал пыхнул в меня чёрным соляровым дымом и покатил в сторону «города».

Я подобрал топор и шагнул с дороги в снег по колено. Да, стыковка с Андреем, кажется, сорвалась. Даже если часа через три Гуреев вернётся «со щитом», надо будет снять старый бензонасос и поставить новый. Сколько на это нужно времени, я понятия не имел, но наверняка не пять минут. А потом ещё ехать до Гоуджекита. И выходило, что до условленной почты мы сможем добраться только к вечеру. Не будет же Андрей околачиваться там всё это время. Тогда где его искать?

Ладно, сначала костёр зажгу. Нашёл тонкую сухую лиственницу, невдалеке другую такую же. Парочки штук мне пока хватит. Размахнулся, рубанул раз, другой и посмотрел на лезвие. Типичный шофёрский топор: тупой, зазубренный, с топорища слетает, а само оно чёрное, как головёшка, всё в мазуте. Кое-как свалил один ствол, обкорнал ветки, разрубил дерево на метровые поленья. Содрал кусок бересты и через пять минут грел руки над разгорающимся пламенем. Простое дело – разжечь костёр, но я, городской человек, долго не мог это освоить. Однажды на практике вообще опозорился. Выпало нам с одной девчонкой из томского универа по кухне дежурить. Встали мы пораньше, я принёс воды, она начала рис промывать или там гречку, а я стал огонь добывать. Вернее, добыть я его добыл, со спичками-то, а вот костёр не загорался. Чего я только ни делал: и стружки строгал, и лучинки тонкие щепал, и крафт-бумаги для обёртки образцов с полкило извёл, и дул в появившиеся угольки – только в саже испачкался да дыму наглотался. Из глаз слёзы текут, стал я их протирать – засорил чем-то, смотреть не могу. Побежал на ручей промывать. А возвращаясь, издалека увидел, что костёр горит, вёдра над ним висят, а моя напарница смотрит в мою сторону с нехорошей усмешкой. Я пролепетал ей что-то про свои глаза, она издевательски покивала и склонилась над вёдрами. Но хорошо, что никому она не рассказала, какой у меня вышел конфуз. Я же с тех пор стал уходить один в лес и там тренироваться. Не сразу, но стало получаться, однако всё лето я заранее переживал, когда выпадало мне костёр разводить: загорится или нет?

Пару раз возле меня останавливались машины, и водители спрашивали, не надо ли помочь. Я отвечал, что всё нормально. День стоял пасмурный, мороза большого не было. Интересно, летают ли сегодня вертолёты? Хотя зачем теперь мне это. По земле доберусь.

Если всё сложится… Ну, добудет Гуреев эту железяку, приедем мы в Гоуджекит. Хорошо, если найдём Андрея, тогда вместе переночуем где-нибудь, и он покажет, где начинается его лыжный след. А вдруг мы где-то разминёмся? Лыж у меня нет, а без них идти в горы бесполезно. Значит, надо будет возвращаться обратно. Скорее всего, Андрей, не дождавшись нашей машины, будет искать попутку, чтобы добраться до базы… А если у Гуреева ничего не выйдет, и он вернётся ни с чем? Тогда придётся отбуксировать машину хотя бы до «города», там просить кого-то присмотреть за ней, а самим ехать к себе в посёлок, заказывать бензонасос по рации и ждать, когда привезут… В общем, по-любому большая предстояла морока. И кто знает, может, быстрее мне будет всё-таки вертолёта дождаться.

А там Альберт в одиночестве остался… Это охотники могут в тайге всю зиму сами по себе жить. Да и скучать им некогда. Надо каждый день путики обходить, проверять капканы и самоловы, потом вечером в зимовье ужин варить себе и собакам, шкурки снимать, на правилки натягивать. И много у них всяких прочих забот. А тут городской паренёк, один в горах зимой. Одному вообще плохо быть… На той же практике начальник нашей партии взял на работу старшеклассников, которые хотели в каникулы подзаработать. Помогать геологам в маршрутах, пробы на канавах отбирать, всякие хозработы в лагере делать. И был среди них такой Лёха Данилов. Однажды вся партия уехала километров за десять от лагеря «на выброс» – картировать отдалённую часть площади. Лёху оставили сторожить. Дня через четыре возвращаемся – где Лёха? Покричали. Молчание. Ещё покричали – отозвался. Оказывается, спал на дереве, привязанный. Кто тебя привязал? Сам. Что ты там делал? От медведя прятался. А что, медведь приходил? Нет, но я подумал, что, если придёт, лучше я буду на дереве сидеть… И ведь так и просидел он там с первого дня, спускаясь только в туалет сходить. Ничего себе не варил, ел тушёнку, сухарики грыз да чай холодный пил. А Альберт-то года на три всего старше…

7

День перевалил далеко за половину, а я так и подкладывал дровишки в свой костерок и провожал взглядами машины, идущие со стороны «города». Но Гуреева всё не было. Я начал думать – загулял-таки мужик. Полез под «ступу», чтобы поискать краник да слить воду, а то кончим двигатель – совсем плохо будет. И тут рядом остановилась какая-то машина, и голос Гуреева спросил:

– Там теплее, что ли?

Я вылез.

– А я собрался воду сливать. Краник вот только где – не знаю.

– Сколько времени прошло? – спросил Гуреев.

– Да три часа уже… и десять минут.

– Ничего, сейчас поедем.

– Достали? – обрадовался я.

Гуреев кивнул:

– Уговорил. За бутылку. Но пришлось хоть пива с ним выпить. Иначе не хотел давать. Нормальный мужик.

Он открыл капот и начал отвинчивать старый насос. Я стоял рядом и смотрел. Оказывается, это быстро делается. Не прошло и пятнадцати минут, а Гуреев поставил новый, покачал пальцем какой-то рычажок – и