Полусвет. Страшный смешной роман - Елена Викторовна Котова Страница 8

вразнос пошла. Пятнадцать лет прожито, двое детей, он даже готов глаза закрывать на хоровод ее мужиков! Глеб был человеком не тусовочным, но гордился тем, что жена Наташа – царица любого бала, бесспорно, светская львица. Нет, надо все разметать в клочья. Когда жене попала шлея под хвост, он потерялся настолько, что принялся советоваться с ее лучшей подругой, они и переспали-то всего пару раз… И уж если о пошлости, то ничего не может быть пошлее этого Загревского. Что там у них, Глеб толком не знал, в айфон жены не лазил, та уверяла, что Игорь просто друг. Теперь требует развод, повторяя, что не может жить с Глебом, ей не нужны его деньги, у нее свой бизнес. Бизнес, смешно… Домик из соломы, ветер дунет, все разлетится. Нынче любой называет себя продюсером, если есть хоть какое-то умение вязать узлы и бегать искать деньги под чужие идеи.

Наташа звалась продюсером ивентов. Сочиняла сценарий, нанимала постановщика, подтягивала звезд или полузвезд – в зависимости от бюджета клиента, – приглашала калиброванных гостей: чтоб ивент непременно если не в хедлайны лент попал, то хотя бы в соцсетях был отмечен зачетно. Жене только кажется, что, если она за ивент по триста тысяч рэ получает, ей на жизнь хватает. Считает себя гражданкой мира и рассчитывает после развода жить в Европе. Как она там будет жить, кому ее ивенты там нужны? Верит, что не зависит от него финансово – смешно… Или думает, ее Загревский будет содержать? А это уже грустно. Кстати, это все же Загревский? Вероника уверяет, что именно он, Наташка сама ей рассказывала.

Мысли конденсировались в холодную ярость. Загревский, долговязый бритый хлыщ с тускло-селедочными глазами и полным отсутствием эмоций, работал в лондонском представительстве их банка. Приезжая то и дело в Москву, сидел на том же этаже, что и Глеб, приходилось здороваться, говорить, сталкиваясь в приемных начальства. Глеб долго убеждал себя, что ничего и не происходит: селедочный и Наташа познакомились на корпоративе, дружат, как и уйма других, сутками напролет сидящих в чатах. Сначала не отдавая себе отчета в том, что это выдуманные отношения, а потом уже не отдавая отчета ни в чем, так размывается реальность в тысячах текстов и рваных встреч. Так, бумаги он разобрал, на сегодня все, надо вызывать машину.

Зайдя в квартиру, Глеб раскрыл окна и включил кондей, страшно затхлый воздух. Запихнул в холодильник пакет с продуктами, прихваченными по дороге, хлопнул вискаря и, еле дойдя до спальни, рухнул в постель. Край уплывающего в сон сознания царапнула мысль, что он не позвонил Наташе и детям…

Они проснулись среди ночи одновременно. Она улеглась у него на груди, поглаживая ложбинку на его ключице, он провел пальцами по ее спине: «Пойдем, хочу выпить». Наташа завернувшись в плед, вышла на террасу, улеглась на диване. Игорь принес вино.

– Невыносимо притворяться. Вчера сказала, что ухожу. Хочу жить с тобой в Лондоне.

– Так и будет, но нужно время. Еще два года продержаться, пока я британское гражданство получу.

– И тогда мы поженимся. Но жить вместе мы же можем уже сейчас.

– Милая моя, мы граждане мира. Переедешь ко мне в Лондон, через год он будет тебе казаться такой же клеткой. Мы все уже привыкли жить на несколько стран.

Наташа уронила на подушку телефон, снова уплыла в объятия Игоря. Она бы и не требовала развода – Жукова ведь живет с двумя мужьями, – но Глеб мозгами застрял в совковых понятиях. И еще требует разменять их пентхаус, уму непостижимо. Cкакой стати ей с детьми ютиться в какой-то трешке, пусть и в тихом центре. Сколько раз они обсуждали все расклады с лучшей подругой Вероникой. Каждый вечер за полночь и каждое утро, пока водитель вез Наташу на работу.

«Не знаю, что делать, весь вечер

опять орал

_эмодзи_рожица_со_слезой».

«Не верю, чтоб Глеб орал».

«Ты его не знаешь, он абьюзер».

Вероника, хихикнув от слов «ты его не знаешь», размышляла, что бы такое ответить лучшей подруге, а лучшая подруга все строчила:

«Хорошо, не хочет разводиться, я согласна».

«Но зачем меня пытать каждый вечер?»

«Все же давно понятно».

«Реально садо-мазохизм_эмодзи_злобная_рожица»

«И еще смеет требовать делить пентхаус».

«Будто не его дети тут живут».

«Можно подумать, он не в состоянии

купить себе другую квартиру!» —

поддала жару Вероника.

– Пойдем в спальню, я замерзла, – они все еще лежали на террасе. С вечера жара, а ночью холодный ветер с моря, только в Тель-Авиве так бывает.

– Смотри, какие звезды, – откликнулся Игорь. – Я бы так всю ночь и лежал тут, на крыше.

Звезды – это волшебно… Она живет с ощущением хаоса, голова раскалывается, Наташа сжала виски ладонями. Глупые, ненужные мысли, все устроится, ей только сорок три. Это же счастье, в сорок узнать, что такое любовь. Ничего похожего у нее никогда не было.

Когда они с Игорем познакомились на гала-пати банка, когда он начал ей писать – всегда со словами «привет, красавица», – Наташа говорила себе, что это просто светский флирт. Когда он, зарулив в Москву, пригласил ее на ланч, она гнала от себя мысль, что тот поцелуй при прощании может что-то значить. Через какое-то время Игорь снова оказался в Москве, и от его голоса в телефоне у нее ухнуло сердце куда-то в подреберье. После ужина Игорь отвез ее домой, Глеб был в командировке, дети на даче с няней… Те пурпурные розы стояли еще две недели, а Наташа все убеждала себя, что это всего лишь пересып, нельзя терять голову. А потом все понеслось так, что еще через пару месяцев Игорь завел разговор о ее разводе. Когда он получит британский паспорт… И вот уже два года вместе, и все волшебно, кроме ожидания его паспорта, а все равно она до конца не может поверить в это счастье.

Наташа вовсе не страдала заниженной самооценкой, даже наоборот, но Игорь Загревский – это реально круто. Никакого сравнения с Глебом, тот разъевшийся на семейных харчах заурядный мужик средних лет, а Игорь – нездешний класс, человек будто с другой планеты, – Наташа видела, как Фокс с Жуковой остолбенели, увидев его. Нельзя себя накручивать, надо действовать step by step. Осталось чуть-чуть подождать, пока Игорь получит британский паспорт, а за это время отвоевать пентхаус.

Она растянулась на постели в спальне, разглядывая себя в зеркале. Фигура балетная, на животе ни складочки, черное кружево белья, кружева черных локонов, ровный загар на фоне белоснежной постели. «Мы же счастливы», – прошептала она в ответ на поцелуй Игоря, и тут же – как и ее муж в Москве в ту ночь, – провалилась в предутренний сон.

«Что за форс мажор на этот раз?

_эмодзи_рожица_со_слезой»,

– выдал Глебу айфон.

«Надо на тусу, если не

в лом, можем вместе».

Весь день Глеб снова разгребал дела, чтобы освободить вечер, до последнего веря, что сумеет вырваться c этой чертовой работы, из всего, что отравляло ему жизнь в чертовом отпуске в чертовом Тель-Авиве. И вырвался бы, если б Наташа не напомнила ему, что он обещал пойти эту чертову party. Пати замутила особа, отношениями с которой Наташа дорожила, он даже имени этой достойной дамы не вспомнит. Жена требовала, чтобы Глеб отметился от имени всей семьи. Сама на пляже, а ему, вымотанному молотилкой в банке, уроки на дом. Пришлось позвать Веронику, уместно же прийти с подругой жены, если та с детьми на море.

– Полчаса, и свалим, – повторял он, подходя к галерее. Платить за аренду на «Красном Октябре», при том, что картины наверняка дрянь, – спонсоры, значит, крутые. Потому-то Наташке эта особа и нужна, как же ее, Воробьева, Сорокина? Жене нужны ее спонсоры, которые могут ей заказать ивенты. Тоже смешно – склеивать cними отношения через шестерку с птичьей