175 дней на счастье - Зина Кузнецова Страница 8

Послышались девичьи голоса. Леле не хотелось ни с кем встречаться, и она проворно забежала в туалетную кабинку. Девочки вошли и включили воду.

– Так что у тебя с олимпиадой, ты не договорила.

– Подожди, пишу завтра региональный этап. А потом уже увидим…

Леля узнала голоса Маши и Сонечки.

– Хорошо бы, конечно, победить, – сказала Маша. – Я так мечтаю! Это же почти стопроцентное поступление.

– Победишь.

– Я вчера до трех ночи сидела, решала задания прошлых лет. Мне иногда кажется, что их составляли какие-то страшные люди. Маньяки! Не знаю, кем надо быть и какие мозги иметь, чтобы выигрывать в таких штуках.

– Твои мозги. Ты очень стараешься. Все не зря.

– Родители согласились выделить деньги на репетитора, если смогу победить в регионе, чтобы к Всероссу готовиться. Мне очень стыдно перед ними, но куда деваться. Вот разбогатею и все им верну. Я еще сказала им, что занятия с репетитором – это мне подарок на день рождения, чтобы не расстраивались, что не хватает.

Девочки замолчали. Леля прислушалась, стараясь по звукам понять, что они делают.

– Черт, – сказала вдруг Маша расстроенно.

– Что такое?

– Да проверяла объявление репетитора, который готовит к олимпиадам. Он цену поднял… Я родителей на тысячу-то еле уговорила, за тысячу пятьсот они точно не согласятся.

– Другого найдешь!

– Мне хороший нужен. Этого рекомендовала девочка, которая побеждала. Ну как так! – Леле показалось, что Маша готова расплакаться. – Я постоянно пытаюсь, пытаюсь, а ничего не складывается и не складывается!.. Я сплю с учебниками, но этого мало! Не знаю, что еще… Как мне выбраться, Сонь? Куда я поступлю? Может, правда, лучше принять уже, что мой потолок тут…

– Так-так, нос повесила! Ты чего, – Соня заговорила тише, и Леля поняла, что девочки обнялись, – сейчас не складывается, а потом как сложится, да еще так, что ты обалдеешь от счастья!

– Ты видела, у этой новенькой какая сумка? Ее продать, так мне полгода хватило бы репетитора оплачивать.

– Не считай чужие деньги.

– Да я просто не понимаю! Это нечестно! Я умная, могу так много: и плавать, и рисовать, и учиться хорошо, но родители ничего из этих секций оплатить не могут. А ей… Она ведь круглая дура, ты видела ее сегодня? Несправедливо.

– Ты не знаешь, какая у нее жизнь.

– Слушай, Сонь, ну выключи святую, а! Дай поныть просто.

– Ной. А хочешь, я тебе булочку куплю?

Они ушли. Леля вернулась к раковине и снова посмотрела на себя. Вдруг стукнула дверь туалетной кабинки. Длинноволосая пухленькая хорошенькая блондинка в черных «конверсах» и модном трикотажном платье встала у соседней раковины. Бросая изредка на Лелю взгляды, она помыла руки, неспешно вытерла их бумажным полотенцем и выбросила его в урну.

– Это ты та новенькая? – спросила она со спокойным интересом.

– Которая круглая дура? Ага…

– Ясно. Привет! – Блондинка протянула Леле руку. – Я Надя. Из одиннадцатого.

Леля скорее автоматически, чем осознанно, ответила на рукопожатие.

– Что, отношения с одноклассниками не задались? – спросила Надя, прислонившись к раковине.

– Иногда мне кажется, что мне надо с осторожностью ходить по темным переулкам.

– Советую не принимать близко к сердцу. В этой школе, как и в этом городишке чертовом, индивидуальность не в почете. Я тоже особой любовью у своих не пользуюсь. Но меня не волнует.

– Ты тоже новенькой была?

– Да если бы! – хохотнула Надя, откинув длинные светлые ухоженные волосы с плеча. – Ты наверняка уже слышала, что мой папа – тот самый Исаев. У него сеть супермаркетов, – добавила Надя, видя, что Леле ничего не сказала фамилия. – Так вот. Меня всю жизнь в школе тиранят из-за того, что у меня телефоны крутые и одежда хорошая, а у других все не так. Ну я уверена, ты понимаешь.

Леля кивнула. У нее из памяти как-то разом улетучилось воспоминание о том, как она нагрубила одноклассникам в первый же день на ступеньках, и теперь ей действительно стало казаться, что все дело в ее последнем айфоне и папином внедорожнике. Впервые почувствовав понимание, она сразу потянулась к уверенной в себе Наде всей душой.

– Ну ладно, ты не дрейфь. Тут нормально выживается. Главное – не давай себя в обиду. Это твой аккаунт? – она повернула к Леле экран телефона. – Я кинула заявку в друзья. Спишемся как-нибудь.

Надя улыбнулась и направилась к выходу. Леля смотрела ей вслед, а потом вдруг, подхлестнутая большим тоскливым чувством одиночества, спросила:

– А ты сейчас на урок?

Надя обернулась, положив руку на дверь:

– По идее, да, а что?

– А не хочешь кофе попить?

– Кофе… – Надя задумалась, потом пожала плечами. – Почему нет? Давай! Я знаю хорошую кофейню.

Они направились на первый этаж. Раздевалки десятого класса и одиннадцатого были в разных концах коридора, поэтому ненадолго им пришлось разделиться. Быстро накинув куртку, Леля поспешила к выходу из раздевалки и вдруг на кого-то налетела.

– Извини за то, что мы столкнулись, и предупреждаю, что грубить, как в прошлый раз, совсем необязательно.

Леля подняла голову и увидела Илью. Он тоже был в куртке и от него пахло сигаретами. Видимо, выходил покурить.

Смотрел он на Лелю равнодушно, а говорил будто бы даже с раздражением:

– И, кстати, у нас сейчас английский, если ты вдруг забыла.

Отвечать Леле не хотелось, она молча обошла Илью и продолжила путь к выходу.

7

В кофейне было пусто. Только сонный бариста лениво протирал чистые кружки.

– Да в этом городе не принято по кафе ходить. Папа как-то даже сказал, что здесь посещают только два места: работу и продуктовый, – сказала Надя.

Они сели за дальний стол у окна. Небо затянуло тучами, и в помещении царил холодный полумрак. Леля зевнула, а потом посмотрела на Надю. Она еще в туалете показалась Леле красивой, но при дневном, пусть и тусклом свете Надя оказалась невероятно прелестной. Миловидных лиц много, гораздо меньше уникальных в своей красоте. А Надя обладала таким необыкновенно узким, изящным разрезом глаз, что казалось, будто она всегда слегка хитрит, и приподнятые внешние уголки глаз создавали ощущение вечной полуулыбки на ее лице.

Бариста, молодой парень, принес две чашки кофе. Надя подождала, когда он уйдет, и негромко сказала Леле, кивнув на него:

– Как, наверное, погано понимать, что ничего большого и великого в твоей жизни уже не будет. Только какая-нибудь жена, дети, на которых вечно будут нужны деньги, а потом и старость.

Леля посмотрела на бариста. Лицо его не было злым, он пританцовывал под музыку, занимаясь чем-то за стойкой. Казалось, что впереди