Я - Егор Мичурин Страница 7

жарко от поцелуев, вздохов, всхлипов двух распаленных страстью людей. Со стуком завалилась набок вешалка, полетели в разные стороны одежда и обувь, распахнулась и тут же закрылась дверь в спальню, где пахло пряным тархуном. Мы молчали, разговор вели наши губы, руки, тела, и в этой короткой беседе мы узнали гораздо больше, чем выяснили друг о друге до этого. Два тела на кровати сплелись в одно, два человека растворились один в другом, чтобы долго-долго не разъединяться…

Хлопнула дверь с слишком тугим замком, и Она проснулась. Пахло тархуном, и Она не сразу вспомнила, почему. Потом поняла, и пожалела, что я уже ушел. С сожалением провела рукой по моей подушке и обнаружила на ней маленький диктофон. Нажала на кнопку воспроизведения, и комнату заполнил мой бархатный голос, с оттенком грецких орехов в меду из-за несколько горлового произношения гласных. Диктофон был очень хороший, не слышалось никаких шумов и потрескиваний, и Она с удовольствием прослушала всю запись несколько раз подряд.

«…если захочешь остаться, закажи себе что-нибудь в ресторане «Герольд», – говорил я Ей, – "просто назови мою фамилию и выбери что захочешь. Телефон справа от двери в спальню, на гладкой угловой тумбочке, у изголовья кровати есть кнопка, чтобы найти его поскорее, знаешь, такая, нажмешь, а он отзовется. Чтобы набрать телефон ресторана, нажми решетку потом 12, а если тебе вдруг захочется поговорить со мной, просто держи решетку. Договорились? Знаешь, а я, если честно, больше всей этой ресторанной еды люблю простецкие макароны с сыром…»

Она улыбнулась. Вот я хитрюга, кроме местонахождения телефона подробно описал ей не только общее расположение мебели в квартире, но и что, и на каких местах расположено на кухне. Значит, надеюсь, что дома меня будут ждать и Она, и ужин. И не зря надеюсь, кстати…

Это не была случайная связь. Случайных связей почти не бывает в нашей среде. Мы познакомились уже давно, через посредника, к сожалению. Побывали вместе в тех немногих местах, куда могли пойти в этом, даром, что столичном, городе. А вчера я повел Ее, по моим собственным словам, в сказку. И это действительно оказалось сказочно, невообразимо прекрасно. Откуда-то из Европы к нам приехал Музей Запахов, и на два с половиной часа мы будто воспарили над тьмой нашей жизни, целиком и полностью отдавшись миру, воспринимаемому лишь обонянием, улавливая малейшие оттенки и изменения в дивных ароматах. Впечатления не портил даже гид, который был вынужден называть все то, что мы – язык не поворачивается сказать «нюхали» – пробовали и чем наслаждались. А, спустившись на Землю, Она сжала мою руку по-особому – я сразу отличил это пожатие от десятков других. Были такси, поцелуи, а подъезд и лифт промелькнули как-то очень быстро, и потом…

Она потянулась, и решила, что настало время вставать. Нажав на кнопку наручных часов, убедилась, что и в самом деле пора: металлический голос сообщил, что уже начало десятого. У Нее ушло немало времени на изучение квартиры, а когда Она убедилась, что все запомнила, оказалось, что из памяти напрочь выбило, где находится телефон. Она рассмеялась над своей забывчивостью и уверенно повернулась к двери в спальню, чтоб нажать на кнопку у изголовья кровати… и ее рука наткнулась на стену.

И тогда к Ней снова вернулся ее вечный враг – Страх. Она ненавидела и боялась само то, что она может чего-то бояться; и как раз в таких случаях, когда вопреки Ее уверенности, что ей прекрасно известно, как все расположено, Она натыкалась на что-то совсем другое, – Страх становился просто невыносимым. До боли сжав кулаки, стиснув зубы, чтобы не стучали, Она оперлась спиной на ту самую стену и сказала себе: «Шшш, милая, ты знаешь, где находишься. Знаешь, родная. Отдохнешь минуту и пойдешь себе в спальню».

– Что ж ты не идешь сразу? Зачем тебе отдых, если ты только проснулась? – взвизгнул откуда-то из дальнего уголка подсознания Страх и Она с ужасом физически почувствовала, как он становится все сильнее, накрывая собой все большее пространство в ее голове.

Не отвечать ему. Не отвечать. А повернуться и идти в спальню.

– В спальню? Ты даже не уверена, знаешь ли ты, где она находится! А второй такой ошибки ты не выдержишь, нет-нет, не выдержишь!

Она знала, что Страх был прав, Она была уверена, что не выдержит. «Думай же!» – с тоской приказала Она себе. – «Прихожая, направо коридор и налево коридор, и правый коридор заканчивается… чем? Кухней или…»

– Не пытайся даже, все равно ошибешься! Ошибешься! – безнаказанно визжал Страх.

Ей на помощь пришел Второй Страх. Он был гораздо сильнее Страха, и Она сразу нашла дорогу в спальню. Второй Страх шепнул, что если я вернусь и найду Ее без сознания на полу, с опорожнившимися мочевым пузырем и кишечником, как уже бывало, когда Она теряла сознание из-за Страха… Лучше умереть.

Сев на кровать, Она беззвучно и бесслезно заплакала. Правда, быстро успокоилась и нажала на кнопку. Ту, которая подскажет, где находится телефон, а в телефоне будет мой голос, бархатный, с грецкими орехами в меду, и Она расскажет, как Ей нравятся запахи в моей квартире, в прихожей лаванда, в спальне тархун, на кухне ваниль, в гостиной фиалки, а в ванной… Я буду слушать Ее, улыбаясь, потому что Она не исчезнет сегодня из моей жизни, а будет терпеливо ждать легкого стука палки о дверь, затем щелчка тугого замка и шагов с пришаркиванием… В завершении разговора Она сказала, что посягнет на запах ванили в его кухне и перебьет его запахом макарон с сыром. Я не против? А я… почувствовал, что люблю Ее.

И помешать нам не сможет даже Ее Страх.

И наша слепота.

Я в двух Тель-Авивах

– Вот суки… – лениво изрекает Слава, зевая во весь рот и интеллигентно затыкая его кулаком. Слава обычно работает в утреннюю смену, поэтому ночной вызов не добавляет ему энтузиазма и, уж тем более, желания что-либо делать.

– Да… – уныло поддакивает Игорь, вышедший как раз в свою смену, но не отличающийся особым трудолюбием. По крайней мере, мной в этом грехе Игорек замечен не был.

Мне тоже приходится поддакнуть и сплюнуть. Правда, я не знаю, кого конкретно имел в виду Слава, но это и неважно – собирательный образ богатого придирчивого хозяина постоянно торчит перед глазами в виде Давида, менеджера по персоналу. Не утешает даже то, как с ним говорят настоящие хозяева, заказчики, вернее, лишь исполнители заказчиков. Иерархия, мать ее. Сигарета, зажатая