Долгая зима - Владимир Иванович Петров Страница 6

– А-а-а… Как же я сразу-то не догадалась, дурёха. Места в терапевтическом отделении не оказалось, вот к нам в гинекологию и положили твою тёщу, – виновато вроде затараторила она. – Тогда не к Василь Василичу тебе, а к Ангелиночке. Она как раз твою тёщу осматривает. Побегу про тебя ей скажу. Уйдёт ещё через служебный выход…

– Спасибо. Как она?

– Ночью сильно бредила. Зорьку всё какую-то звала, корову наверное.

– Точно. Есть у неё такая корова. А не тяжело вам, день проработав, ночью у больной сидеть? И по дому как справляетесь?

– Так я же абортница. Убираюсь же по своей воле, хочу Василь Василичу угодить. Частенько ведь наведываюсь я сюда.

– Понятно. А здоровья не жалко? И новую жизнь в зародыше губить?

– А чего жалеть. У меня в деревне четверо ребятишек бегают, пятый в армии. Куда ещё?! А про здоровье некогда думать: муженёк у меня хлюпкий с виду, но дюже неугомонный, да и шофера-красавцы на уборочную наезжают. Как тут устоять?

– В таком случае предохраняться надо.

– И-и-и… Чего удумал, – рассмеялась она. – Это ты небось жену бережёшь. Мой же о резинках всяких и слышать не хочет. Грех, говорит. Не положено. Рожай лучше, говорит, прокормлю как-нибудь. Вот и езжу к Василь Василичу украдкой от мужа, придумываю всякие женские болезни.

– Сколько же вам, если не секрет?

– А какой резон мне года свои прятать? В семнадцать первенца родила. Весной из армии его ждём. Вижу, грамотный ты, сосчитаешь.

«Лет на пять моложе моей Валентины, – прикинул Виктор, позавидовал ей. – Только что операцию перенесла, а на щёчках маки полыхают вовсю. Валентине бы такое здоровьице…»

– Молодо выглядите, – сказал он.

– Мы же городскими гарями не дышим и нервов не тратим на очередях…

Их беседу прервал лечащий врач Дарьи Григорьевны – блондинка лет сорока пяти, не из красавиц, но ухоженная, от крашеных ноготков до пышно взбитой причёски.

– Вы к больной Фёдоровой? – спросила она приятным голосом.

– Да, да, Ангелина… Извините, не знаю отчества, – поднялся Виктор, представился.

– Анна Трофимовна, – сказала она так же приветливо, словно не обратила внимания на промашку, допущенную Виктором с подачи прыснувшей уборщицы.

– А вы пойдите в палату, постель больной смените, коли вызвались ухаживать, – построжала Анна Трофимовна, спровадила насмешницу, достала из кармана своего до хруста накрахмаленного коротенького белоснежного халатика сигареты в красивой упаковке, предложила Виктору.

– Спасибо, Анна Трофимовна. Не научился ещё, – отказался он, неуютно чувствующий себя за промашку. – Извините за моё ошибочное обращение.

– Ладно уж, – махнула она рукой. – От лисички этой Елены Прекрасной чего хочешь ожидать можно. Кем приходитесь больной?

– Зять.

– А жена что же? – Она закурила, с интересом глядела на Виктора.

– Не смогла приехать. Светилу столичному ей показаться надо… по беременности.

– Ясно. – Анна Трофимовна пригасила сигарету о краешек аккуратной урны, бросила в неё. Яркой помадой подправила тонкие губы. – Словом, Виктор, состояние больной тревожное. Паралич правой стороны тела и левого мозгового полушария. Повезло, не по сердцу пришёлся удар. Самое страшное, полагаю, позади. Критическое давление сбили. Вылечим. Только хороший, постоянный уход за ней нужен. Нянек у нас, к сожалению, нет. Так что продумайте эту проблему. На Лену не полагайтесь. А теперь пойдёмте к больной. Посмотрим, как воспримет она ваше появление.

Дарья Григорьевна лежала на крайней от входа койке в просторной на восемь мест палате.

– Это я, Витя, – сказал Ярцев, придвинул табуретку ближе к её изголовью, сел.

Она видела его, но глаза ничего не выражали.

– Не узнаёшь разве своего зятя? Это же я – Витя, – повторил он.

– Ясненько. Полная заторможенность, – сказала Анна Трофимовна. – Так и думала. Потребуется время для выхода больной из кризиса. Будем помогать.

Она посмотрела на свои часики, заторопилась. Протянула Виктору визитку:

– По всем вопросам только ко мне. Никакой самодеятельности. Главное для больной сейчас – уход и покой.

– А ты глянулся Ангелиночке, – сказала Лена перед уходом Виктора. – Незамужняя, между прочим.

Он хотел приструнить развязную женщину, но сдержался, поскольку за тёщей она приглядывала, спросил только:

– За что Анну Трофимовну не любите, Ангелиночкой зовёте?

– Потому что свой востренький нос всюду суёт, Ангелиночка эта, расфуфыренная и раскрашенная чисто ангелочек. И к Василь Василичу пристаёт. Наверное, и тёщу твою сюда определила, чтобы с ним чаще видеться. Мало ей, что в одном подъезде с Василь Василичем живёт.

– Ревнуете, похоже? – улыбнулся Виктор.

– Есть немного. Но я уважаю её как специалиста. Все уважают. Толковая она баба. Кандидат наук.

Виктор положил в карман цветастого халата Лены пару купюр по двадцать пять рублей, распрощался с ней до завтрашнего дня и вышел на улицу.

Маленькие деревца разбежались по просторному саду и, словно детишки в белых одежонках, по колено увязли в снегу, а те, что ближе к забору, и вовсе зарылись в наметённые сугробы.

Пока шёл к почте, Виктор любовался корпусами нового больничного комплекса, и особенно центральной площадью помолодевшей Токаревки, которой могли бы позавидовать многие солидные города.

– Лёшкина работа, – порадовался он за районного архитектора, ромашкинца, с которым в детстве из спичечных коробков домики строили. – Добился-таки своего. Инженерно-строительный институт окончил, любимым делом занимается.

Подумал: «А ведь немало талантливых выходцев из Ромашкино. И артисты есть, и художники, и писатели… Может, не всемирно известные, но довольно профессиональные, в меру своего таланта прославляющие свою малую родину. Многие из них, не одну пару штиблет поизносивши на городском асфальте, домой вернулись, здравствуют поныне или на местном кладбище уже покоятся. Есть, конечно, и такие, для которых Ромашкино лишь слово в биографии, но перед закатным часом своим каждый из них непременно вспомнит родное село, где корни его…»

На почте Виктор быстро связался с женой, позволил себе святую ложь о тёще:

– Положили в больницу, но чувствует неплохо…

Сестре же Антонине, которой позвонил следом, без утайки рассказал о состоянии больной, попросил до своего приезда почаще заглядывать к Валентине. О кулинарных занятиях отца тоже поведал, намекнув сестре, что не мешало бы как-то и ей подъехать к нему да пельменей налепить.

6

Несколько успокоившись после звонка мужа, Валентина отправилась в женскую консультацию. До неё было не так далеко, и она не стала дожидаться троллейбуса, решила пройтись, благо время позволяло и день радовал солнцем. Возле церкви, мимо которой шла, она приостановилась, перекрестилась на золочёные купола:

– Боже праведный, не оставь маму без своего внимания, помоги ей излечиться скорее и мне силы дай дитё доносить, на белый свет глянуть позволь ему, желанному…

Валентине