Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая Страница 6

И Ритка, и Полечка переживали: пытались накормить, предлагали погулять, просто звали к себе. Лиза просила оставить ее в покое.

Первого сентября Ритка пошла в свой Кулек, куда, как ни странно, поступила. Хотя что странного – Полечка дала приличную взятку. Ритка стала студенткой, а Лизе надо было устраиваться на работу.

Надо было начинать новую жизнь – и научиться на нее зарабатывать.

Полы мыть не хотелось: вспоминала мам-Нинины руки, больную спину и вздрагивала.

На кассиршу, как и на продавца, нужно было учиться.

На Главпочтамт искали уборщиц и сортировщиц посылок. Работа тяжелая, зарплата копеечная, но на что могла Лиза рассчитывать? Решила подумать.

А уже на следующий день в магазине «Свет» напротив дома увидела объявление, что требуется кладовщица.

– Считать хоть умеешь? – сурово спросил ее пожилой и одышливый заведующий. – Дел не натворишь? Должность материально ответственная, если что – сядешь. Усекла?

Лиза улыбнулась:

– Да у меня по математике пятерка!

Испуга не было. Тоже мне, высшая математика – сосчитать и оформить двадцать коробок!

На складе ей выделили закуток. Стол, стул, счетная машинка, пара толстых канцелярских журналов. В углу, на табуретке, стояла литровая банка с кипятильником, открытая пачка рафинада и мутная, сто лет не мытая чашка.

Лиза выкинула рафинад, отмыла чужую чашку и убрала на полку. Принесла из дома свою, купила любимое овсяное печенье, а Полечка дала банку вишневого варенья. Как-нибудь проживем!

Работа была несложной. Товар принимали три раза в неделю – пересчитай, сверь с накладными, подпиши счета-фактуры и разложи все по полкам.

Настольные лампы, бра и абажуры были легкими, а вот многорожковые люстры с металлическими аксессуарами да редкие хрустальные – неподъемными. Помогал вечно поддатый, добродушный грузчик Пашка.

Пашка любил посидеть на складе и поговорить «за жизнь». Точнее – пожаловаться на судьбу. А пожаловаться было на что: с женой Пашка был в разводе, но проживал на одной жилплощади, в коммуналке, вместе с бывшей тещей и дочкой Маринкой.

Пашка спал на надувном матрасе под подоконником, и утром матрас требовалось собрать и убрать вместе с бельем. А комната, между прочим, была Пашкина.

Обиженный на судьбу и бывшую жену, Пашка поносил приезжих, уверенно считая, что им – лимите! – от них – москвичей! – нужна только прописка с жилплощадью.

– Одна сплошная корысть! – утверждал он. – Лиз, при любом раскладе! Не выходи за приезжего, Лизка, ты девка красивая! Послушай опытного товарища!

– Да я и не собираюсь, – смущалась Лиза. – Зачем мне замуж?

– А если надумаешь, возьми меня! – ржал опытный товарищ. – Не подведу!

В день зарплаты Пашка прятался у Лизы на складе – забирался на верхнюю полку стеллажа и, по-покойницки сложив на груди руки, замирал и почти не дышал. Надеялся, что бывшая его не найдет.

Но бывшая, наглая и громогласная Людмила, его находила и отбирала зарплату.

Пашка ругался, плакал как ребенок, а настырная баба, крашенная в огненно-красный цвет, приговаривала, запихивая деньги в потрепанную сумочку:

– Все равно пропьешь, сволочь. А так хоть пальтишко Маринке справлю!

И в завершение хлопала бывшего сумочкой по голове.

– Что делать, Лизка? – жалобно спрашивал Пашка. – Найди мне невесту, а? Нет, правда, чего лыбишься? Только хорошую, чистоплотную найди! А я квасить брошу, ей-богу, брошу! Ты ж меня знаешь!

– Я? – удивлялась Лиза. – Да что я про тебя знаю! Кроме одного: ты, Паша, трепач.

Но они подружились.

В обед Пашка бегал за теплыми бубликами и свежим кефиром, а после работы отстаивал очереди в китайском домике-пагоде, зная, как Лиза любит кофе и хороший чай.

* * *

В один из дней Лиза заметила, что домой Пашка не собирается.

Спросила. Тот буркнул:

– Некуда мне. Выгнала меня рыжая стерва. И замок поменяла. Сказала, если вернусь – сдаст в ментовку.

Что делать? Жалко же человека. И Лиза пригласила Пашку к себе.

Зайдя в ее комнату, Пашка присвистнул:

– Ну и хоромища у тебя! Почти две комнаты! Слушай, а сдай мне нишу? А еще лучше – выходи за меня замуж!

И – снова-здорово: пить брошу, зашьюсь, устроюсь на вторую работу, убираться буду, харчи готовить…

– Я щи умею варить, рассольник, – перечислял Пашка, откладывая на пальцах. – Ты, Лиз, правда, подумай!

– А кто говорил про корысть? – смеялась Лиза. – Все, хватит болтать. Вот белье, стелись. И марш в ванну!

Пашка послушно кивал и все исполнял.

Ритка дома почти не бывала, у нее началась студенческая жизнь. Полечка вздыхала:

– Одни мужики да гулянки на уме. Пустая девка. Боюсь, что вылетит из института. Ты бы узнала, а, Лиз? Как там и что, сдаст ли сессию?.. Хотя, – оправдывая дочь, вздыхала Полечка, – когда гулять-то, как не сейчас? Только бы не залетела, дура безмозглая.

Пашка то приходил, то уходил. Уходил, когда погружался в запой. Стеснялся, и где отлеживался – не говорил.

Когда из штопора, по его же словам, выходил, возвращался, виновато опускал глаза, протягивая полную сумку продуктов.

– Скромный вклад в общее дело, – смущенно вздыхал Пашка и бросался делать дела. Чинил краны, прибивал завернувшийся линолеум, пробивал засор, варил щи.

Только теперь Пашка спал в чулане, понимая, что молодой девушке неловко жить в одной комнате с чужим мужчиной.

Против Пашки Полечка не возражала – в доме мужик, и использовала Пашку как грубую рабочую силу. Принести картошки, моркови и капусты на солку нарубить. Вымыть полы, выбросить «помойку».

– Плохо без мужика, – говорила Полечка. – Всю жизнь одна, а так и не привыкла.

Пашка был и просто на подхвате. Идя с работы, Полечка занимала очередь за дефицитом – будь то мясо или куры, мандарины или маринованные огурцы, свежий карп или швейцарский сыр. Звонила Пашке из автомата, и он появлялся как двое из ларца, тут как тут, и вставал в занятую очередь.

– Не мужик, а золото, – смеялась Полечка. – Если б не такой доходяга и алкаш – ей-богу, пошла б за него!

Алкашом Пашка не был, он был пьяницей.

– В чем разница? Да пожалуйста! – объяснял Пашка. – Алкаш завязать не может, а пьяница может. При способствующих положительных обстоятельствах!

И многозначительно поднимал вверх указательный палец.

Он очень старался угодить. Мыл огромные окна, стирал тяжеленные шторы, драил полы и потрескавшуюся плитку, чистил картошку, пек блины, бегал за сигаретами для Ритки, убирался на могиле мам-Нины… Словом, был на все руки.

Но однажды пропал – ни «домой», ни на работе не появлялся.

Через месяц Лиза пошла в милицию.

Первый вопрос был:

– А вы ему кто?

– Никто, – растерялась Лиза. – Просто подруга.

Милицейский отмахнулся от нее, как от досадливой мухи.

– Не мешайте, гражданочка, работать.

Лиза сходила и