Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури Страница 6

Девушки с кухни начали собирать со столов посуду и пепельницы. Теперь, когда их рабочий день приближался к концу, девушки были веселыми и переговаривались с сидящими в кафе и между собой.

Я пошел по лестнице вниз.

В печатном цехе машины бездействовали и люди — тоже. В стеклянной конторке было жарко, и зеленые бумажки — наряды — в прозрачных папках из пленки валялись по всему столу и высились кучкой на шкафу у задней стенки. Я оставил дверь открытой, сквозь три стеклянные стены выгороженного посреди цеха кабинета начальника смены, который мы называли будкой или «стекляшкой», открывался вид в трех направлениях. Несколько машин с ленивым гудением заработали, возле других подтягивали кипы к самонакладу, между машинами шла какая-то суета, возле промывочных ванн над чем-то громко смеялись помощники печатников.

Часы на стене цеха показывали четверть четвертого. Я вышел из будки и пошел к машинам, здороваясь на ходу и проверяя по нарядам, что сейчас печатают и далеко ли продвинулось выполнение заказов. Постепенно заработали все машины.

Мастер переплетчиков вышел из двери переплетного цеха, поглядел с порога, что делается у нас, и направился ко мне, лавируя между машинами и рулонами бумаги.

— У нас запасы подходят к концу, — сообщил он.

— Ты же видишь, что тут происходит, — сказал я.

— Если платят, как за работу на толоке[2], люди так и работают, — сказал один из печатников, стоящий у машины.

— Видно, ты, парень, на толоках не бывал, — заметил ему мастер переплетного цеха.

— Зато топочную зарплату получал, — сказал печатник.

— Вот и добавь оборотов цилиндрам, — велел мастер переплетного цеха.

— А ты чего явился сюда, подгонять? — спросил печатник.

Он встал прямо перед нами и посмотрел на переплетное начальство сверху вниз, затем с удивлением оглядел его сбоку и сзади.

— Я только говорю, что машины должны работать на нормальной скорости, — ответил мастер переплетного цеха.

— Ну, если уж начальство велит, — сказал печатник.

Он пошел к машине и нажал на кнопку скорости, несколько раз нажал что есть силы, машина загудела, увеличивая обороты, засовывая листы куда-то между деталями и пожирая бумагу со скоростью восемь тысяч листов в час; печатник подошел к тому концу, откуда должны были выходить оттиски, и развел руками, потому что они все не появлялись.

— Куда же они деваются? Должны же они начать выходить? — удивился он.

Помощник печатника прибежал от промывочной ванны, дернул вниз аварийный рычаг, машина остановилась, помощник открыл соединительные мостки и принялся выбрасывать изжеванные, испачканные краской листы на пол рядом с машиной, он выдирал испорченные листы двумя руками, потому что они, застряв, плотно спрессовались вместе.

— Гляди-ка, что наделала! — удивился печатник.

Это опять рассмешило помощника, он сел на боковой мостик и закурил, печатник принялся гнать его работать.

— Ишь, расселся курить в рабочее время! Вот вам нынешняя молодежь, — сказал печатник мне и мастеру переплетного цеха, подойдя к нам.

Мы на это ничего не ответили, а печатники с других машин и их помощники тут же собрались вокруг остановившейся машины и принялись насмехаться. Печатник объяснил им, что случилось. Мол, машина до того чувствительная, что не выдержала критики чужого начальства. Я велел людям идти к своим машинам работать.

— Дурак чертов, приперся тут указывать. Такого и машина не переносит. Вот Ильмари она еще терпит, да и то лишь в начале смены, если он перед работой сходил в душ и обрызгал под мышками дезодорантом, — громко объяснил печатник.

Мастер переплетчиков пошел к своему цеху; увидав, что женщины-переплетчицы глазеют из двери в печатный цех, он издали жестами погнал их назад, затем еще раз подошел ко мне и сказал:

— Если у нас заготовки кончатся, я отпущу своих. Нечего им торчать тут без дела.

— Посмотрим, — сказал я.

— Долго смотреть не на что, — сказал он, повернулся ко мне спиной, увидел опять выглядывающих в раскрытую дверь женщин и снова стал махать и кричать им, чтобы шли работать.

Они захлопнули дверь перед самым его носом, и ему пришлось подергать, прежде чем удалось открыть ее в свою сторону, а войдя в переплетный цех, он так хлопнул дверью, что даже сквозь гул машин было слышно.

Печатник с деланным удивлением спросил у меня, с чего это мастер переплетного цеха так психанул; помощник очистил машину от испорченных листов и вновь пустил ее. Печатник подхватил выходящий из машины лист, перенес его на подсобный стол и проверил качество печати. Я стоял у машины до тех пор, пока скорость не была поднята до нормы. Потом перешел к другим машинам. Они работали на малой скорости, и похоже было, что у печатников и их помощников много хлопот с загрузкой бумаги и регулировкой подачи краски.

— Что-то сегодня много возни, — сказал я.

— Да, обычно-то ничего, а сегодня все не ладится. Прямо на удивление, — сказал один из печатников.

— Ну-ка, посмотрим, — сказал я, подошел к первой машине, отодвинул помощника печатника в сторону, осмотрел зарядное устройство, установил один-другой рулон, подрегулировал направляющие, потом пошел к выдаче. Взял оттиск и, положив его на стол, проверил качество печати, подрегулировал поступление краски, проверил все еще раз по новому оттиску и затем стал постепенно повышать скорость. Машина работала равномерно, я поднял скорость до нормы и оставил машину работать в оптимальном режиме.

— Да, теперь она пошла, — удивился печатник.

— Это ж надо уметь, — сказал я.

— Долго-то она так хорошо не проработает. Что-то все же не в порядке, — сказал помощник.

— Лучше оставить ее в покое, — посоветовал я.

— Ну, если что-нибудь случится, ты ведь придешь на помощь, — сказал печатник. Это вызвало усмешку у помощника.

Я двинулся между машинами к будке; с другого конца цеха, из двери переплетной, шел, ни с кем не здороваясь, Мартикайнен, большой темноволосый мужчина в пиджаке и при галстуке. Я подождал у двери и пропустил его впереди себя в будку. Мартикайнен сел на стул в торце стола, а я на свое обычное место — за стол. Но Мартикайнен сразу же встал и закрыл дверь, поглядел сквозь стеклянные стены во все стороны, покружил по маленькой будке и затем снова сел на стул.

— Ив эту смену все такая же буза? — спросил он.

— Похоже на то.