Птенчик - Кэтрин Чиджи Страница 55

— Теперь довольна, Джастина? — спросил мистер Чизхолм.

Я стояла посреди комнаты и смотрела, смотрела по сторонам, покуда не закружилась голова.

— Куда вы все это дели?

Миссис Прайс развела руками:

— Прости, дорогая, не понимаю тебя.

Когда я, встав на колени, заглянула под кровать, миссис Прайс прошептала:

— Ей... ей нездоровится? Она сейчас принимает сильные лекарства... Ах да, вчера у нее был приступ. Упала на пол у меня в бельевой, ушиблась.

Мистер Чизхолм взял меня за локоть и повел к выходу.

— По-моему, все, что нужно, мы уже видели, — сказал он. — Спасибо — не будем больше вам докучать.

Я шарила глазами по пустой комнате; почему-то я ждала, что горы краденого возникнут из ничего, стоит лишь вглядеться хорошенько. Пальцы мистера Чизхолма впивались мне в локоть, миссис Прайс поправляла лоскутное платье тряпичной куклы, и с порога я увидела в зеркале, как выхожу из комнаты — бледная, с безумными глазами. Голова раскалывалась от боли, казалось, вот-вот лопнет.

— ...нужно извиниться, — говорил мистер Чизхолм, но я отмахнулась, освободилась от его хватки.

— В шкафу, — сказала я. — Дайте посмотреть.

Мистер Чизхолм вздохнул.

— Вы позволите, миссис Прайс?

— Да, смотрите.

Наверняка она все спрятала там, набила шкаф доверху, — но, едва протянув руку к дверце, я поняла, что краденое там не поместится. Дверца распахнулась, из шкафа дохнуло затхлостью, внутри лишь совсем немного одежды — детской. Сарафан с пчелкой. Нарядное платьице, тюлевое, в лентах. Белая крестильная рубашка, призрачная, невесомая.

— Ну что, убедилась? — Мистер Чизхолм глянул на часы. — Подбросить тебя до дома?

Но я кинулась в спальню миссис Прайс и стала все обшаривать — выдвинула ящики комода, сбросила с кровати покрывало, перебрала платья и блузки на вешалках.

Потом искала в кабинете, в ванной, в кухне.

— Пусть убедится окончательно и успокоится, — услышала я голос миссис Прайс.

Не найдя ничего в доме, я побежала в гараж — но и там было пусто. На стене садовые инструменты, на верстаке толстые перчатки, в которых она полола кактусы, и больше ничего. Бетонный пол исчерчен крест-накрест зелеными следами от газонокосилки.

Они ждали меня в диванной нише, мистер Чизхолм неловко присел на обитую ковром ступеньку.

— Ну? — спросил он.

Я покачала головой, и каждое движение отдавалось болью.

— Ничего не хочешь сказать миссис Прайс?

— Нет.

— Нет?

— Давайте просто забудем, Деннис, — вмешалась миссис Прайс.

— Признаться, очень благородно с вашей стороны.

— Мы же теперь семья.

Еще нет.

— А чай? — спросила я.

— Прости, что?

— Банка жасминового чая.

— А это тут при чем? — не понял мистер Чизхолм.

— Она его украла в лавке Фанов. Эми видела.

— Ах, Эми. — Мистер Чизхолм переглянулся с миссис Прайс.

— Да-а... — протянула она. — Если бы только я вовремя поняла, что все признаки налицо...

— Нам с вами не в чем себя винить. — Мистер Чизхолм поднялся. — Ну что, Джастина, пойдем? Отвезу тебя домой.

— Ее отец с работы вернется часа через два, не раньше, — сказала миссис Прайс. — Пожалуй, лучше ей побыть у меня.

— Что скажешь, Джастина?

— Домой, — ответила я. — Отвезите меня домой.

Когда мы шли по коридору, мистер Чизхолм заглянул на кухню.

— Не найдется у вас кусочка поджаренного хлеба? Или печенья? С голоду умираю.

Я позвонила Доми, как только мистер Чизхолм уехал.

— То есть как — пусто? — удивился Доми.

— А вот так. Просто она все вынесла. От всего избавилась. Или мне привиделось.

— Ничего не привиделось. А как же шмель?

Невесомый комочек ваты с марлевыми крылышками.

— Не знаю, откуда он у меня взялся. Не помню.

— Нет, помнишь. Все ты помнишь, Джастина.

На другое утро мы, как обычно по субботам, завтракали блинчиками, и тут явилась миссис Прайс, открыв дверь своим ключом.

— Как раз вовремя. — Отец чмокнул ее в щеку. — С маслом? С патокой?

— И с тем и с другим. — Она свернула блинчик, который дал ей отец, и стала есть руками. — Ммм, — простонала она от удовольствия. — Это должно стать традицией.

— Уже стало, — сказала я.

— Чудесно!

Она смотрела, как отец наливает тесто на раскаленную сковороду, наклоняет ее то так, то эдак, чтобы тесто растеклось как следует. На запястье у нее поблескивал браслет с шифром “ДОРОГАЯ”.

— Знаете, когда я была на Корсике, — сказала она, — я набрела на ларек, где торгуют блинчиками, чуть ли не в чистом поле. Грязный фургончик, и я понятия не имела, как заказывать, а хозяин по-английски ни бум-бум, и я просто ткнула пальцем в картинку на стене. И знаете, что он сделал? Когда поджарил блинчик? Зачерпнул пальцем сливочного сыра и размазал по блинчику грязной лапой!

— Брр... гадость! — ужаснулся отец.

Миссис Прайс засмеялась.

— Ничего вкуснее в жизни не пробовала! А сдачи он мне дал больше, чем надо, намного больше, я бегом назад, пыталась вернуть, а он решил, будто я пришла жаловаться, и давай на меня орать!

— Ну а ты?

— А что я могла сделать? Деньги оставила себе — и скорей оттуда!

— Поступила мудро, — одобрил отец, садясь с нами за стол.

Миссис Прайс погладила меня по спине:

— Как себя чувствуешь с утра, лапочка?

— Нормально.

— Вот и замечательно. Я не сержусь.

— Что? — не понял отец.

— Ничего, — сказала миссис Прайс.

Я уставилась в тарелку. Отец посмотрел на меня, на миссис Прайс, снова на меня.

— В чем дело? Джастина?

Я пожала плечами.

— Энджи?

— Мы друг друга немножко не поняли, — ответила миссис Прайс. — Должно быть, из-за приступа — да еще оттого что ударилась головой — Джастина почему-то решила, что я ворую.

— То есть как?

Миссис Прайс улыбнулась.

— Она думала, что у меня в гостевой комнате склад краденого добра. Привела ко мне Денниса Чизхолма, чтобы тот проверил.

— Что за дикость, — изумился отец. — Джастина, ради всего святого...

— Ничего страшного, Нил. Наверняка из-за приступа, но, может быть, дело еще и в том, что у Джастины сомнения на мой счет, — так бывает, если отец нашел себе новую пару. По-моему, хорошо, что у нее хватило мужества высказаться открыто, чтобы мы до свадьбы во всем разобрались. — Она снова погладила меня по спине. — На самом деле мы с тобой похожи, зайка.

— Она должна перед тобой хотя бы извиниться, — потребовал отец.

— Извинений я не жду.

— Все равно надо. Джастина?

Оба смотрели на меня выжидательно.

— Я... я ошиблась, — выдавила я. — Простите меня.

Миссис Прайс махнула рукой:

— Скоро мы уплывем в закат. Считай, что я забыла.

После завтрака стало ясно, что она остается у нас на весь день: она уселась в гостиной, поджав под себя ноги, стала изучать раздел “Недвижимость” в газете и предложила отцу выйти после обеда в сад. Смотрю, а она проводит рукой по спинке сине-белого дивана, мнет пальцами старомодный рисунок — девушку на качелях, — оставляет вмятины на обивке. Поймав мой взгляд, она сказала:

— Обивка поизносилась, правда? Стоит освежить. Поможешь выбрать новую?

Я закрылась в комнате с книгой, но все равно слышно