Необитаемая - Татьяна Млынчик Страница 5

Я сглотнула и промямлила, что не могу подчинить всю свою жизнь одному лишь ЭКО.

– Вот! – крикнула она и ткнула пальцем в воздух около моего лица. – Вот, куда смотреть надо! А те, кто реально хочет, они…Знаешь, какие они у меня упорные? Они полностью освобождают свое время и мысли, чтобы получить беременность! По полгода отсюда не вылезают. Они живут тут!

Я не знала, что на это ответить. Она наконец угомонилась – и посмотрела в монитор.

– А еще знаешь, что? Вот у тебя, смотрю, никаких проблем, у мужа тоже. Это однозначно клеточный фактор. Может, и поблагодарить надо свой организм, что он не дает ходу нежильцам? Ведь как бывает? Прижиться-то он прижился, а потом – оп! На третьем месяце видим, что плод без рук! Без рук! И что ты будешь с ним делать? Я тебе так скажу – вот этот вот этап, ступень, на которую ты залезть не можешь, это только самое начало.… И стоит как следует обдумать, нужны ли тебе вообще эти проблемы…

По дороге с той встречи я рулила по Адмиралтейской набережной, пялилась на памятник царю-плотнику, на котором Петр похож на пузатую рыбину, и размышляла о том, каким образом забеременевшие жертвы насильников успевают «освободить голову» от других дел, чтобы ребенок незамедлительно пришел в их жизнь.

Вспомнилась повесть Веллера «Самовар». Самовар – это инвалид без конечностей. Герои Веллера – как раз такие инвалиды, они живут в засекреченном госпитале в СССР, и у них особенно мощно работает мозг. Люди Икс жутковатого советского разлива.

Как-то на просторах интернета я встретила историю девушки, которая всем сердцем хотела детей. Из-за проблем со здоровьем мужа им пришлось обратиться к ЭКО. В результате гормональных уколов у нее случилась гиперстимуляция яичников – это когда яйцеклеток образуется слишком много, двадцать, а то и тридцать. После соединения со спермой многие из них успешно оплодотворились – и в криобанк поехало более десяти эмбрионов. Девушка не знала, что так бывает, она не разбиралась в нюансах ЭКО до того, как прибегла к его помощи. Ей подсадили один эмбрион, она родила дочь. Но она не могла перестать думать о десяти других замороженных детях. Она не знала, что́ с ними делать, но не хотела их убивать. Она писала, что, если начнет рожать их по одному, то весь процесс займет больше пятнадцати лет. Но о том, чтобы оставить их в ледяном холоде или отправить в отходы, она не может даже помыслить. Она не могла спать, есть и нормально жить, раздираемая жутким внутренним конфликтом. Она никогда не пошла бы на ЭКО, если бы знала, чем это обернется.

В отличие от этой девушки, я к четвертому разу хорошо представляла всю механику происходящего. И уже ничего не боялась. Меня ждал мой единственный замороженный эмбрион, «снежинка», как их называют женщины на сетевых форумах.

К этому разу я очерствела настолько, что решила вести себя так, будто вообще ничего не происходит. Даже не бросать курить. Позволять себе бокальчик игристого. Делать всё ровно наоборот, чем в первые разы, когда мне казалось, что даже ароматизированный крем, намазанный на кожу живота, может помешать прикреплению эмбриона. А если не думать об этом, не психовать и не рефлексировать, – тогда, может, прокатит?

Сколько эмбрионов, сколько будущих «самоваров» я еще должна убить, чтобы наконец прокатило, Бог отвлекся на более важные дела и, может, случайно дал мне залететь?

* * *

На краю маникюрного стола стоял хрустальный стакан. Крошечной скрепкой к его краю был прикреплен квадратик картона, на котором было напечатано:

Ты потрясающая.

Я поднялась из-за стола, неловкое движение – и стакан полетел вниз.

Стекло брызнуло во все стороны. Бабуля покачнулась и, как солдат на поле боя, попыталась накрыть собой люльку.

Переступив бумажку «Ты потрясающая», которая теперь плавала в луже воды и осколков, я вышла из зала.

Меня интересовал только новый цвет моих ногтей.

Глава 2

Аборт

Первый раз без презерватива был у нас за пару месяцев до свадьбы. Мы с Костей приехали на соревнования в Петрозаводск – он привез на турнир по боксу дюжину учеников. Ехали в Карелию на машине, всю дорогу слушали «Защиту Лужина» Набокова.

В маленькой Петрозаводской гостинице в перерыве между парами он впервые кончил в меня, и всё завершилось естественным образом. Без вскакиваний, резких перемещений, этого шокирующего возвращения к действительности, которое переживаешь всякий раз, когда парень кончает. И ровно в тот момент, когда жидкость вырывается из его члена, в твоем мозгу включается спрятанный до того радар: где сейчас, черт возьми, его сперма?

Впервые я по-настоящему впустила ее. Туда, куда надо, куда задумано природой, а не, например, в рот. Во рту она всегда оказывала на мою слизистую легкий анестезирующий эффект, а как оно там – внизу?

Я лежала на пестром покрывале и кликала кнопками пульта, направив его на круглый гостиничный телек. Впервые в жизни не надо было бежать в душ, стараться всё из себя вымыть.

Это было странное ощущение – после того, как я много лет делала всё, чтобы не залететь. И вдруг стало можно. Не залететь, но зачать. Вот оно, кольцо из белого золота с камнем на моем пальце. Вот улыбчивый лопоухий чувак в белой футболке, который с уверенным видом секундирует у ринга своему ученику, твой будущий муж. Вот планы, как назвать первенца, споры. Вот «Защита Лужина» в колонках и мысли о том, что, услышав Набокова и звон медалек на шеях усаживающихся в машину боксеров, малец точно захочет появиться на свет – ведь с нами так здорово! Кстати, почему малец? Возможно, девчонка!

Рождение первого, а потом и второго ребенка представлялось чем-то вроде очередного приключения. Это будет что-то новенькое, это явно будет интересно. Сама собой разумеющаяся пристань в безопасной гавани брака, куда я собиралась отправиться.

Мама и бабушка промывали мне мозги замужеством, начиная с моего первого длинного романа, который продлился четыре года. Мы с тем парнем постоянно ссорились, слали друг друга нахер, дрались – сейчас у меня в голове не укладывается, как люди, до такой степени ненавидящие друг друга, могут провести вместе столько времени.

Когда он бросил меня впервые, я стояла у окна своей комнаты и думала, что мой мир разрушен. Опустошен. Откуда в моей голове взялась мысль, что именно наличие партнера, возлюбленного делает жизнь полной, а