Любите ли вы САГАН?.. - Софи Делассен Страница 42

левые — против. Подписав «Манифест 121-го», Франсуаза Саган оказалась во втором лагере «инстинктивно и по чисто человеческим соображениям», как объясняет ее подруга Флоранс Мальро. Вопреки мнению своей семьи она будет в течение всей жизни придерживаться этой позиции. «В понедельник вечером я поставила свою подпись, потому что многих видных деятелей обвинили в том, что они подписали декларацию», — объясняла Саган в тот момент. «Я подписала, потому что была возмущена, считала, что то, что происходит, — отвратительно. Я видела, выходя из театра «Жимназ», как убивали арабов на бульваре Бон-нувель во время октябрьской манифестации. Но я не думаю, что женщина, какой бы она ни была, может иметь большое влияние в политике. Это не вошло в наши традиции, мы слишком привязаны к римско-католической церкви», — скажет Франсуаза через несколько лет. В Он-флере, куда она ходит за покупками, женщины на ходу бросают ей обидные слова: «негодяйка», «предательница».

28 сентября стало известно, что тринадцать из ста сорока двух подписантов уже обвиняются в провокации военных к дезертирству и к неповиновению. Франсуаза Саган и Бернар Франк также попадали в полицию. Во второй половине дня 27 сентября два полицейских города Канн посетили их усадьбу в Брейе. Бернар Франк в это время был в казино Довиля, где его предупредили, что он должен срочно вернуться в Экмовиль. В такси, которое везло его в Он-флер, у Франка появилась тысяча вопросов о том, что же случилось, и он пришел к выводу, что скорее всего кто-то умер или это десант полиции. Вторая гипотеза оказалась верной. В одном из своих произведений, «Безудержный век», писатель рассказывает об этом визите, прошедшем в форме допроса. На пороге дома он заметил Саган. «Не говори, что…» — и я, к сожалению, не расслышал, чего я не должен говорить. Это убедило меня в том, что своей оплошностью я усугубил положение. И это была еще одна из многочисленных ошибок, которые я уже совершил». В гостиной хозяйка дома и двое незнакомцев в форме потягивали пенящиеся напитки. По истечении нескольких часов допроса они подписали показания, подтверждающие их согласие с духом «Манифеста». Затем стражи порядка ушли. Как только полицейские удалились, Франсуаза завалилась в кресло, налила себе крепкого виски, издавая жалобные стоны, как в комедийной пьесе. Бернар Франк был возмущен: «Ну, ты сошла с ума, окончательно сошла с ума! Ты забыла, что на каждом этаже этого дома, во всех комнатах, лежат подшивки журналов Фронта национального освобождения, которые ты, очевидно, не читала. Подумай о письмах, которые валяются повсюду, о манифестах и о записных книжках с адресами!»

Меньше чем через месяц Франсуаза Саган поделилась своим мнением относительно алжирского вопроса с одним немецким журналистом, работавшим в газете «Шпигель». По ее словам, каждый солдат имеет право дезертировать, если он боится войны, но в то же время обладает достаточной силой воли, чтобы стерпеть, когда его назовут трусом и предателем. «Я не толкаю молодых людей на службу к врагу, так как сама не окажу никакой материальной помощи ни одной из воюющих сторон, — говорит она. — Как эти юные переселенцы, по нескольку лёт живущие в Алжире, работающие на своей земле, видевшие, как убивают и мучают их жен, братьев и друзей сами алжирцы, могут вынести, чтобы во Франции кто-то сказал, что те, другие, поступают правильно? Я понимаю их точку зрения, она абсолютно естественна. И ничего здесь не поделаешь. Но всякие дискуссии на эту тему между ними и нами совершенно невозможны». Франсуаза Саган целиком погрузилась в борьбу. В этот смутный период ей случалось предоставлять убежище бежавшим алжирцам, и некоторых она провела через границу. Кроме того, она тайно встречалась с Франсисом Жансоном, разыскиваемым французской полицией за нанесение ущерба безопасности государства. Бывший главный редактор журнала «Там нуво» одновременно отвечал за деятельность руководящего комитета французского бюро Фронта национального освобождения. После встречи с Франсуазой Саган он поделился своими впечатлениями: «В компании с Франсуазой я чувствую себя словно в семье, настолько она прониклась идеями, которые я защищаю. Я был одним из первых, кто восхищался ее писательским талантом, что вызывало бурные дискуссии в журнале «Там модерн». Роже Вайян тоже был один из немногих, кто встал на ее сторону».

Из-за всех этих деклараций 23 августа 1961 года квартира на бульваре Малерб, где жили родители Саган, была опечатана. Пьеру Куарезу удалось проникнуть в дом меньше чем за тридцать минут до взрыва. В час ночи зарядное устройство, установленное около деревянной двери здания, взорвалось и выбило все замки. Также разбились все стекла как в доме Пьера и Мари, так и в соседнем строении.

Двадцать лет спустя после появления «Манифеста 121-го», в октябре 1988 года, подписавшие этот документ вновь объединились, во всяком случае, частично, и среди них — Франсуаза Саган. На этот раз они сформулировали другой документ, озаглавив его «Возмущение 121-го»: «В 1960-м в «Манифесте 121-го», из-за которого некоторые из нас были обвинены, но от которого мы никогда не откажемся, было написано: «Дело алжирского народа — это дело всех свободных людей». Опираясь на это убеждение, мы и сегодня выражаем свое возмущение. Мы осуждаем кровавые репрессии, которые проводит алжирское правительство против своей бунтующей молодежи. Мы требуем от французского правительства обратиться к алжирским властям с требованием положить конец политике, которая порочит независимую страну Алжир».

В 1960 году решительность, с которой Франсуаза Саган окунулась в общественную жизнь, имела особое значение. Разве она не являлась представительницей своего поколения? После публикации правительственного доклада по делам молодежи ее попросили ответить на вопросы Французского института общественного мнения:

— Как вы считаете, вам повезло или не повезло жить в эту эпоху и почему?

— Мне повезло. Исключительно интересное время.

— Чем вы занимаетесь? Довольны ли вы своей профессией? Почему?

— Я писательница. И очень этим довольна. Для меня это — лучшая профессия.

— Вы получили такое образование, которое хотели? Считаете ли вы, что оно помогло вам преуспеть в жизни?

— Два экзамена на степень бакалавра и один подготовительный курс в университете — этого вполне достаточно. Терпеть не могу учиться.

— Вы счастливы? Аргументируйте свой ответ.

— Да, но этого не объяснишь.

Саган явно приняла игру, но решительно отказывается и всегда будет отказываться, когда ее называют представительницей своего поколения: «Мне кажется, это полный бред. Меня это не интересует. Я хочу сказать, что не вижу в этом ничего полезного. Я не хочу быть «сегодняшней» девушкой. А ведь сколько матерей убеждены, что я типичный представитель послевоенной молодежи!»

Очень скоро литература вновь взяла верх в жизни Франсуазы Саган. Ее новый