Евгений Онегин. Престиж и предрассудки - Юлия Фёдоровна Ивлиева Страница 4

меня выбор, я бы, ни на секунду не задумавшись, обошлась без брака. Он всего лишь формальность, а потому мне не нужен. Но боюсь, закоснелый высший свет сделает нас изгоями, если поймет, что мы слишком хорошо живем, не обременяя друг друга предрассудками. Наши свободные отношения станут поводом для осуждения. Сразу пообещаю: в браке мы оба будем свободны и вольны делать все что заблагорассудится. Как видишь, я предлагаю тебе счастливый брак двух понимающих друг друга людей, в котором легко, приятно, беззаботно. В котором компаньону прощаются все проступки и грехи.

Закончив, она снова многозначительно взглянула на Евгения.

До них долетали отголоски музыки. В зале шло представление, и зрители не сводили глаз со сцены. Никто не нарушал уединения Алины и Евгения, а они уже стояли на непозволительно близком расстоянии друг от друга. Рука Онегина лежала на плече Алины, а другой он поигрывал локоном, выпущенным из ее прически. В голове сладкой патокой разливалось воспоминание о том, насколько восхитительна госпожа Воронова, и Евгений уже не припоминал, из-за чего решил с ней расстаться неделей раньше.

– Нам было так сладко вместе, так легко и вольно. – Алина слегка коснулась виском его скулы, с удовольствием втянула его запах и тише, с придыханием добавила: – Ведь страсть никуда не делась.

Они некоторое время стояли молча. Близко друг к другу. Ловя дыхание. Ожидая. Алина провела тыльной стороной ладони по глянцевому лацкану его фрака. Он был безупречен. На Онегине восхитительно сидели костюмы и фраки. Ни единой складки или морщинки. Пылинки будто не смели испортить его вид. И даже боливар, который он снял недавно, не примял прическу. У Алины защемило сердце от одного воспоминания, как его темные волосы рассыпались под ее пальцами, и она захотела испытать это снова. Впрочем, Евгений был слишком высок ростом. Чтобы играть его волосами, наматывать прядь на палец, с ним нужно оказаться в постели. И госпожа Воронова собиралась там оказаться сегодня вечером.

– Дорогая моя, Алина, – начал Евгений, – ваше предложение представляется сказкой, мечтой, которую я не смел бы и нарисовать в воображении, понимая закоснелость этого мира. Полагаю, подобный союз стал бы лучшим событием, которое только возможно. Брак, завернутый в подобную обертку, весьма завлекателен.

Онегин притянул ее к себе, обнял одной рукой за плечи, другой нежно провел от локтя до запястья и, захватив пальцы, поднес к губам. Он не касался их, но Алина чувствовала его дыхание, отчего мурашки разбегались по ее телу. Евгений посмотрел на нее, и Алина прищурилась, напрягаясь. В его взгляде она не обнаружила ни удовольствия, ни радости. Создавалось впечатление, будто он не видел ее, хотя смотрел в глаза.

А когда Евгений продолжил, ее ожидания, иллюзии и мечты полетели осколками по паркету театрального фойе.

– Но я бы тебя обманул, если бы согласился на твое предложение. А ведь перво-наперво мы желаем честности. Обманул бы, потому что моя душа такая же заскорузлая и ленивая, как наш мир, который уже все видел и знает наперед, что будет дальше. Мне невообразимо скучно, и никакими развлечениями от этой скуки меня не избавить. Даже столь прекрасным браком, какой ты предлагаешь. – Он пожал плечами и выпустил Алину из объятий. – Друга. Я вижу в тебе друга. Редкого, особенного и понимающего. С массой удивительных достоинств, не свойственных ни одной знакомой мне женщине: смелостью, решительностью и жаждой жизни. Столь восхитительные и поистине уникальные качества еще надо уметь оценить. Я имею великое счастье наблюдать их в тебе. – Евгений слегка помедлил, ожидая ее реакции на подобную фамильярность, и закончил: – Но ты заслуживаешь лучшего, поэтому не посмею предложить тебе руку и сердце.

Его огромные синие глаза устремились к входу в ложу. На лице Онегина ничего не дрогнуло, словно он и не произносил никаких слов. Красивое лицо смотрелось каменной маской. Но даже безжизненное безразличие его не портило. Евгений выглядел красивой античной статуей, вечной и бесчувственной.

Зал разразился аплодисментами, заставив Алину вздрогнуть. Смысл сказанного доходил до нее с трудом. Евгений же тем временем пылко поцеловал ей руку и отправился в ложу князя Полудина, в которой его в течение первого отделения балета так и не дождались друзья.

Алина постояла еще немного в одиночестве, пытаясь осмыслить свои чувства. Значит, Евгений отказал. Что ж, ей оставалось лишь следовать правилам приличия, которые еще несколько минут назад так легко нарушила, и поверить, что они будут друзьями. А что еще ей делать? Ощутив проявившуюся наконец боль, Алина закусила губу и широко распахнула глаза, чтобы не моргать. Нет, она не заплачет. Во всяком случае, не здесь.

Глава 3

– Чудны дела Твои, Господи! – пролепетала княжна Мария Саврасова и тряхнула головой, отчего подвески на ее диадеме робко зазвенели. В последнее время она злоупотребляла этим жестом, скрывая под ним начавшую трястись от старости голову.

– Согласна с тобой, моя дорогая Мэри, – осторожно кивнула госпожа Далилова, давняя подруга княжны, которая, наоборот, проявляла свой возраст медленными, очень плавными движениями, будто боялась разбить ценную вазу, – чего только не делается в наши времена. Как, говоришь, называются эти бареточки?[2]

– Пуанты, моя дорогая. Никто кроме Истоминой в России их еще не надевал, – подсказала подруга. – Хотя на них и ноги сломать недолго. – Но, согласись, выглядит воздушно и грациозно.

– Соглашусь. – Мария мелко закивала и повернула бинокль в сторону лож с гостями. Обсудить присутствующих ей хотелось больше, нежели балет. – Однако, все дебютантки здесь. На Дарине Александровской платье несколько темнее, чем положено в ее возрасте.

– О времена, о нравы! – поддакнула госпожа Далилова.

– Надо признать, Лизавета Григорьевна Строганова весьма хороша и благовоспитанна на вид, – продолжила княжна.

– За ней и приданое дают основательное, – голос Анны Далиловой сделался выше, демонстрируя не то восхищение, не то удивление. – Григорий Иванович Строганов знатен, богат, обласкан государем, действительный статский советник, барон. Партию для дочери будет выбирать со всем тщанием.

– Согласна, моя милая, – кивнула подруга, демонстрируя полное взаимопонимание, – тут торопиться не следует. Желающих такого приданого, поди, немало, да и невеста хороша.

– Думаешь? А я полагаю, поостерегутся. Девица хороша, приданое заманчиво, но тесть прилагается могущественный да своевольный, в дочери души не чает. Да и сестрица у него – дама ответственная и серьезная. Замуж отчего-то не пошла, при брате живет.

– Это да… – княжна Саврасова лукаво улыбнулась и, прикрыв лицо веером, склонилась к подруге. – Он вдовец. Я вот все думаю… была бы я помоложе…

Подруги сдержанно засмеялись.

Анна только открыла рот, чтобы продолжить обсуждение отца и дочери Строгановых, как ее прервал