Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский Страница 19

Возле гардероба вполоборота ко мне стояла Лужина и разговаривала с кем-то. Я поздоровался, хотя мы виделись. Она прервала разговор и догнала меня:

– Так вы вернулись? Ну что, как ваши дела?

Ей, конечно, надо было узнать, всё ли прошло гладко в аэропорту. Я успокоил её:

– Всё нормально, Татьяна Петровна. Сначала я был простужен, а вот теперь у меня зуб заболел.

И я коротко рассказал ей всё, что было в санрейсе и после. Чтобы она знала, как себя вести, если будут вопросы.

– И Вячеславу Аркадьевичу скажите, – попросил я. – А то он не знает про зуб.

– Ну, спасибо вам. – Она пожала мне локоть. – Кто же знал, что так получится.

– Это вам спасибо.

Пройдя дальше по коридору, я нашёл дверь в кабинет стоматолога. Возле него сидело человек десять. «Ну вот, как назло, очередь», – расстроился я и спросил крайнего. Но к стоматологу были только двое: пожилой мужчина и старушка, остальные хотели попасть к окулисту или к «ухо-горло-носу», кабинеты которых находились по соседству. Я стал ждать.

15

Грандиозная стройка, всё ближе подходившая к посёлку, пока никак не отразилась на районном средоточии здравоохранения. Здание, похоже, было довоенной постройки. В одной его половине располагался стационар, в другой – поликлиника. Стены, многократно побеленные известью с добавкой синьки. Местами под штукатуркой обнажалась дранка. Пол из широких и, видимо, очень толстых плах, прошарканный так, что сучки выпирали на сантиметр. Двери в потёках ядовитой зелёной краски. Стёкла в двойных рамах с частыми переплётами кое-где треснули, а то и были выбиты. Совершенно туземная обстановка. И в такой обстановке врачи как-то умудрялись лечить людей.

Дождавшись своей очереди, я открыл дверь, спросил: «Можно?» и застыл на пороге. За столом сидела совсем юная симпатичная девица. Наверняка у неё и чернила-то в дипломе не высохли.

– Входите, – пригласила девица.

Я сел на стул сбоку от стола. Раньше мне приходилось обращаться к зубным врачам, и каждый раз это были крепкие мужики с волосатыми пальцами. Я так и считал, что стоматолог – это мужская профессия, ведь зубы дёргать – не цветочки рвать. А тут какая-то фифа.

– Что у вас? Лечение, удаление? Где карточка?

– Девушка, столько вопросов сразу… На какой сначала отвечать?

– Вы карточку в регистратуре взяли? – Она была жутко строга, как все начинающие врачи.

– Вам уже нужна моя карточка? – начал скоморошничать я. – Извините, не успел сфотографироваться. Только что с вертолёта.

– Перестаньте клоуна разыгрывать. Ваша фамилия. Имя, отчество. Год рождения. Где работаете?

Она записала всё в тетрадь, потом спросила:

– На что жалуетесь?

– Жалуюсь на ваше невнимание. Вам с этого вопроса и надо было начинать. А вы – «фамилия, год рождения».

– Я знаю, с чего надо начинать. Так что у вас?

– Девушка, вы, надеюсь, обращаетесь с больными не так, как в анекдоте? Врачиха в стоматологическом кабинете включает бормашину и говорит: «А помнишь, Вася, как ты в школе мне кнопки на парту подкладывал?» Кстати, как вас зовут?

– Галина Юрьевна. Там в регистратуре написано. На стене график приёма.

– Я не через регистратуру. Я от Веры Сергеевны. Значит, Галина, и обязательно Юрьевна? А я Фёдор. Можно без отчества. И на «ты».

– Давайте всё-таки без шуток. А то я начинаю думать, что вы совсем на больного не похожи.

– Ты. На больного не похож. Ведь так лучше, правда?

– Послушай… те! Если у вас жалобы, давайте по существу, не отнимайте у меня время. Или я следующего приглашу.

Оттого, что она не подстраивалась под мой ёрнический тон и не отвечала на мою попытку флиртануть, у меня сладко заныло сердце. «Серьёзная девочка», – подумал я. Мне захотелось довериться ей во всём и рассказать, как мои благие намерения привели к тому, что я не могу управлять своими поступками и поток событий несёт меня неизвестно к какому финалу. Но тогда пришлось бы поведать ей и про филькину грамоту Татьяны Петровны, пусть это и было сделано по моей просьбе и из лучших побуждений. И даже если между ними хорошие отношения, Галина (ну какая она Юрьевна для меня!) не должна была этого знать. Мне оставалось только продолжать затянувшуюся пьесу.

– Следующего нет. За мной не занимали. Так что можете без спешки посмотреть на мой зуб. Внизу справа. Болит второй день.

Галина указала мне на кресло и начала исследовать мою нижнюю челюсть. Потом спросила:

– Давно болит?

– Я же говорил. Второй день.

– Что-то вы сочиняете, по-моему. Дырка есть, но очень маленькая, зуб крепкий, не шатается. И десна не опухла. Вера Сергеевна, говорите, направила?

– Ну да.

– Так сначала она вас осматривала?

– Да. У меня диагноз был ошибочный. Думали, простуда, а потом оказалось – зуб… Никакого терпения нет.

Галина взглянула на меня с сомнением, но я был совершенно серьёзен. Почему бы в самом деле не запломбировать зуб заранее, пока по-настоящему болеть не начал? Тем более что это хорошо бы проиллюстрировало необходимость моего вылета с участка. К тому же мне хотелось подольше посидеть наедине с… врачиней. Бог – богиня, граф – графиня… Я обрадовался своей находке. Так и буду её называть.

Галина отошла к столу, что-то полистала, потом вернулась и снова спросила:

– Значит, болит?

Я готов был дать руку на отсечение, что в её глазах мелькнула весёлость. Всё-таки таешь понемногу, врачиня. Конечно, строгость тебе идёт, но хочется посмотреть и на твою улыбку. И я её дождусь. Хоть одно будет утешение в сегодняшнем бестолковом дне. А полное утешение наступит, когда вернётся из Куморы Суханова. Или не наступит совсем.

– Болит, – ответил я.

– Придётся удалять, – заключила Галина. Она достала шприц и взяла из коробочки ампулу. – Не бойтесь, сейчас укол поставим, больно не будет. Новокаин хорошо переносите?

– Постойте, какой новокаин, – завозражал я. – Вы же сами сказали, что зуб крепкий, не шатается.

– Удалять будем другой зуб. У вас зуб мудрости режется, и режется неправильно.

– Какой такой зуб мудрости?

– Так называют последний в ряду зуб, восьмой. Он вырастает после всех других. Или совсем не вырастает. Но часто он растёт криво. Подпирает соседний зуб, и оба болят. Поэтому лучше сразу его удалить.

Она ещё и лекцию мне читала! Но несмотря на то, что она мне всё больше нравилась, терять зуб я не собирался.

– Знаете, – сказал я, – пока на зуб мудрости я не жалуюсь. Мудрость мне пригодится. Вы не можете удалять то, на что я не жалуюсь.

– Когда