Башня воспоминаний - Ким Сонён Страница 17

тобой секрет. И Ран тоже не говори. Если я услышу от них хоть что-то напоминающее о нашем сегодняшнем разговоре, сразу же перестану есть. И таблетки принимать не буду, — голос мужчины звучал жестко. В нем чувствовалась твердость, которой не было в самом начале разговора. Ихён растерялся. Что он от него хочет?

— Если согласишься выслушать мою просьбу, я тебе скажу.

Но Ихён не мог так легко дать мужчине ответ. Как он мог ответить ему, не зная, в чем состоит просьба? А если это именно то, что он представил? Парень встряхнул головой и посмотрел на часы. Обещанное время уже вышло.

— Я приду еще. И почитаю вам книгу.

Мужчина молча лежал с закрытыми глазами. В уголках его глаз скопилось еще больше влаги.

— Как, по-твоему, течет мое время?

— Ох, я…

Представив, как тянется время мужчины, Ихён почувствовал тяжесть в груди. У него невольно вырвался тяжелый вздох.

— Простите, — прошептал он.

У Ихёна было такое ощущение, будто он совершил какой-то страшный грех. Он поднялся на ноги, чувствуя, как груз вины давит на плечи.

— Как думаешь, деревья ощущают себя примерно так же? В следующей жизни у меня получится стать отличным деревом, не правда ли?

Ихён промолчал.

— Прости, что потратил твое время.

Стрекот швейной машинки остановился, и дверь в спальню приоткрылась.

— О чем вы так долго разговариваете? Отпусти молодого человека. Он и так слишком долго тут пробыл, — раздался голос спасительницы Ихёна.

Парень с трудом улыбнулся, чтобы она не заметила его замешательства. Чтобы не нарушить обещание, данное мужчине, он должен выйти из этой комнаты с таким видом, будто ничего не случилось.

— Если сейчас выйдешь, как раз успеешь на последний автобус. Спасибо тебе большое.

Женщина похлопала его по плечу.

— Какая у вас хорошая школа, отправляют вас волонтерами в такие места. Наша Ран очень тебе благодарна. А, вот, держи, — она протянула Ихёну небольшой бумажный пакет.

— Что это?

— Сшила этот комплект в прошлом году. Можешь носить его как пижаму. Как раз твой размер. Странно, но моя одежда всегда находит своего хозяина.

Женщина подтолкнула его в спину. Во дворе к Ихёну сразу подбежали три собаки и две кошки. Похоже, они уже запомнили его, потому что начали радостно прыгать вокруг и вилять хвостами. Тени стали длиннее. Силуэты подсолнухов, самого Ихёна, трех собачек и двух кошек отражались на земле неестественно длинными. Близились сумерки.

В тот момент, когда Ихён отворил калитку, сзади снова послышался стрекот швейной машинки. Словно чье-то дыхание, которое, казалось бы, вот-вот прервется, но все не прерывается. В этом доме только этот звук и казался живым.

Всю дорогу до деревни Ихён шел, петляя, словно обходя ямы на дороге.

Ихёну стало любопытно, что Ран за человек. Зачем она соврала родителям про волонтеров из школы?

Вершина горы на западе окрасилась красным цветом. За алой полосой готовилась опуститься на землю темно-синяя ночь. «Мой день подходит к концу», — внезапно подумал Ихён. Мысли бесконечно текли, цепляясь одна за другую, и от этого кружилась голова. А как течет время того мужчины?

К горлу подступила тошнота. Ихён согнулся пополам и судорожно изверг содержимое своего желудка на траву.

Он нервно ждал автобус. Автобус, который всегда приезжает вне зависимости от того, ждешь ты его или нет.

Трясина ревности

— Видела? Ты это видела? — донесся из трубки визг. На улице еще только светало, а Нанджу уже пребывала в крайней степени возбуждения.

— Что? Да что там? Ты о чем? Время видела? — заспанным голосом пробормотала Онджо.

— Мы на главной странице новостей!

— А? Что? Подожди.

Онджо открыла на телефоне сайт новостного портала. В глаза бросилась знакомая картинка. Сердце подпрыгнуло.

— Это же та самая фотка, что у нас в сообществе? — восторженно пропищала в трубку Нанджу.

Онджо присмотрелась повнимательнее. Форма их школы и плакаты с лозунгами выглядели точно так же, как на фотографиях, загруженных в соцсети.

— Ка… кажется, да.

Сердце Онджо екнуло. Дело принимало слишком большие обороты. Их фотография оказалась на новостном портале!

— Офигеть! Реально, это же офигеть! — продолжала то ли стонать, то ли восторгаться Нанджу на том конце провода. Перед глазами Онджо проносились лица разных людей. Руки-ножницы, Мистер Понедельник, заместитель директора, классный, Медведь, мама…

Что же теперь делать? В голове будто выключили свет.

— Нанджу, давай попробуем подумать. Что нам теперь делать?

— Ой, да не бойся ты. Все к лучшему. Все равно после вчерашнего митинга назад пути уже нет. Пролитую воду не соберешь, сама же говорила. Остается только двигаться вперед.

Остается только двигаться вперед… Онджо повторяла себе эти слова как мантру, отправляясь на митинг, но сейчас они почему-то напрочь вылетели из головы. Слова Нанджу звучали пугающе, как будто им больше некуда отступать.

— Да? Нам остается только двигаться вперед, правда?

— Может, это, наоборот, значит, что за нами теперь сила. У нас есть сила общественного мнения, — уверенно заявила Нанджу.

Сила общественного мнения… Они ведь и затеяли этот митинг, чтобы привлечь общественное внимание в школе к проблеме.

— Эй, ты разве не сегодня с Канто встречаешься? — внезапно вспомнила Нанджу.

— Что? А, да.

— Эй, Пэк Онджо, а ну возьми себя в руки. А то так про все забудешь с этими делами. Ты же не собираешься отменить встречу с ним?

Да уж, и почему именно сейчас возникла такая экстренная ситуация?

Сегодня день встречи с Канто. Он сам написал Онджо и сказал, что надо поговорить. Это было его первое сообщение с того самого дня, когда они должны были пообедать вместе с его дедушкой. С тех пор все общение между ними прекратилось, и Онджо частенько жалела, что отказалась от той встречи. А еще она тревожилась о чувствах Нанджу. Подругу явно беспокоили отношения Онджо и Ихёна. Когда Онджо сказала ей, что собирается встретиться с Канто, та очень удивилась, но не смогла скрыть своей радости. Кажется, даже вздохнула с облегчением. Нанджу знала, что Онджо нравится Канто, но все равно не теряла бдительности.

Мысли спутались. У Онджо было такое ощущение, будто все сложные и тяжелые дела навалились на нее разом.

Она со стоном упала на кровать. В груди собрался комок напряжения, который следом захлестнуло еще и мощной волной тревоги. Дыхание перехватило, и веки резко раскрылись сами собой. Перед глазами заплясали мошки, голову сдавило тисками так, что заболели глазные яблоки. А потом Онджо зажмурилась и провалилась в сон. Была у нее