Орест и сын - Елена Семеновна Чижова Страница 16

— Кто там? — он подошел к двери.

— Пожалуйста… откройте… — женский голос отозвался едва слышно. — Я объясню… Я все объясню…

За порогом стояла женщина. Коротко оглядев Чибиса, она обежала прихожую тревожным, быстрым взглядом. Сквозь портьеру, висевшую на комнатной двери, пробился голос отца.

— Дома? Он дома? — женщина заговорила счастливым шепотом.

— Вы… к отцу? — Чибис отступил.

Она вошла и остановилась у вешалки. Пальцы не слушались. Наконец сладив с петлями, сняла пальто и бросила на сундук. Чибис хотел поднять и повесить на вешалку, но она махнула рукой.

— Пожалуйста, проходите… — он пригласил вежливо.

Женщина шагнула к двери. Стоя за ее спиной, Чибис смотрел на сведенные лопатки и высокую барашковую шапку, будто оттягивающую голову назад.

— Проходите, — он повторил приглашение.

Она толкнула дверь и переступила порог.

Отец обернулся и, поймав его глаза, женщина заговорила нежным мелодичным голосом:

— У вас странная, очень странная парадная. Давит, — она поднесла руку к затылку. — Кажется, мне стало плохо, а потом дверь открылась и вышел… Антон… Пожалуйста, прости, но я… ты исчез… я просто испугалась…

Чибис ждал, что отец ответит, но Орест Георгиевич молчал.

— Что до меня, — Павел Александрович откликнулся вежливо, — тут я с вами согласен: эта лестница действительно…

Отец пожал плечами и двинулся к окну. Взялся за подоконник, постоял и зашагал обратно.

— …Я тоже что-то такое замечаю, — Павел смотрел на отца, провожая его взглядом. — Отчасти мне это даже нравится. Существует же лестница Якова, почему не быть лестнице Ореста? Тебе не надоело туда-сюда слоняться? — и, не дождавшись ответа, обратился к женщине: — А здесь, в квартире, вы ничего такого не ощущаете?

— Ощущаю, — Орест Георгиевич включился неожиданно. — Раньше была нормальная квартира: два выхода — парадный и черный, — он говорил отрывисто и воодушевленно. — Потом половину отрезали: столовую, спальню, вторую ванную комнату…

— Вот что бывает, когда вовремя не запасешься окончательной бумагой, самой последней бумагой! — Павел Александрович смотрел на женщину внимательно, словно ждал, что она ответит.

— Да уж куда мне! Я — не профессор Преображенский. В моих услугах наши старцы не нуждаются… Слава богу, хоть это оставили, — отец оглядел стены.

«При чем здесь — Преображенский? Какой Преображенский?..» — Чибис гадал, удивляясь.

— Ладно тебе! Не прибедняйся… Ты тоже большой ученый. — Павел подошел к женщине. — Может, все-таки познакомишь нас с твоей гостьей?

— Мой друг — Павел Александрович, — Орест Георгиевич произнес тихо.

— Меня… — на мгновение женщина будто бы смешалась, потом моргнула стрельчатыми глазами. — Светлана, — и протянула руку.

Павел Александрович поклонился галантно.

— А мы, — Инна смотрела холодно, — живем в новом районе. В Гавани. Из северных — самый лучший. Мы вообще по лестницам не ходим. У нас два лифта: один грузовой, другой…

— С чем я вас и поздравляю, — Павел Александрович задержал руку женщины в своей. — Лифт — штука хорошая. Как говорится, в ногах правды нет.

— Может, чайник поставить? — Чибис думал о том, что с отцом происходит что-то странное.

— Очень своевременная мысль… Кстати, что касается правды, — Павел сел в кресло и закинул ногу на ногу. — Пока Антоша ставит чайник, могу рассказать вам одну прелюбопытнейшую историю из своего египетского прошлого. Жил да был человек. В наших благословенных краях зваться бы ему Иванушкой-дурачком, а в ихних был он фараон-еретик, и звали его Эхнатон… Кстати, — он обернулся к Оресту, — это не миф, а суровая правда. Это я так, на всякий случай.

— Ладно, ладно, — Орест усмехнулся и кивнул головой.

— Да, да, я знаю. Нам об этом рассказывали… — женщина подхватила радостно.

— Рассказывали? И где же? — Павел Александрович спросил, демонстрируя живой интерес.

— Понимаете, я работаю в Механобре, в отделе технического перевода. К нам приходит один… — она подбирала слово, — ученый. Читает лекции по мифологии.

— Ч-ш-ш! — Павел зашипел, изображая комический испуг. — В доме повешенного о мифах — ни слова!

— Что? — женщина переспросила растерянно и посмотрела на Чибиса.

— Это… шутка, — он вспыхнул и отвел глаза.

— Извините, я просто не поняла, — женщина оглянулась на Павла.

— Вот именно, — Павел Александрович кивнул. — Продолжайте, продолжайте.

— Лекции, да… Начал с Вавилона, теперь перешел к Египту. Удивительно, какой эрудит! А как рассказывает… Прямо хочется стать египтянкой, — она взглянула на Ореста Георгиевича и запнулась. — Конечно, всех не упомнишь, но этого я запомнила — Эхнатон…

— Уж поверьте моему опыту, — Павел Александрович смотрел на нее с удовольствием, — этого делать не стоит. Нынешние египтянки… — он сморщился.

Глаза женщины вспыхнули:

— Вы были в Египте?

— И в Египте… И в Вавилоне… То бишь, я имею в виду, в Ираке, — он вздохнул и развел руками. — Ни-че-го. Никакого былого величия. Просто-таки ни следа.

Чибис слушал внимательно и напряженно:

— Он… старик?

— Нет-нет, — женщина покачала головой. — Остался портрет, скульптурный. Поразительное лицо… Глаза… такие большие… А губы, не знаю, будто подпухшие… Мне кажется, — она помедлила, словно не решаясь продолжить, — похож на твоего отца…