Зимняя бухта - Матс Валь Страница 15

И продолжил:

— Итак, стиль. Все, что вы два года будете изучать в нашей школе, так или иначе будет связано с понятием стиля. Иногда стиль осознаётся. Иногда нет. За два года вы научитесь определять разные виды высказываний, осознавать их настолько, что заметите и поймете: стиль в контексте искусства — это вопрос выбора. Творцы — художник, писатель, актер, музыкант, кинорежиссер, хореограф — выбирают стиль. Выбор стиля есть основа основ.

Он снова замолк и оглядел нас.

— Творец — это тот, кто овладел своими выразительными средствами. Любитель же бездумно пользуется теми выразительными средствами, которые оказываются под рукой. Быть художником означает владеть выразительными средствами и выбирать то или иное средство осознанно.

Снова пауза. Янне Хольм указал на дальнюю стену, где стоял стеллаж.

— Возьмите какую-нибудь книгу с верхней полки. Откройте наугад и прочитайте, что окажется на странице. Попробуйте понять стилистическую природу прочитанного. А потом напишите текст сами — что угодно, только не слишком личное. Содержание — не главное. Ваша задача — воспроизвести стиль текста из книги. Задание понятно? У вас тридцать минут. Приступайте.

Янне Хольм уселся на стул за кафедрой и сунул в рот жевательную резинку. Некоторые уже стояли у стеллажа, и когда подошел я, на верхней полке оставалось всего три книги. Я взял одну, старую, затрепанную, и сел. Открыл, прочитал:

Дети мои загорелые,

Стройно, шагом, друг за другом,

приготовьте ваши ружья,

С вами ли ваши пистолеты и острые топоры?

Пионеры! о пионеры!

Дольше мешкать нам нельзя,

Нам идти в поход, мои любимые,

туда, где бой всего опасней,

Мы молодые, мускулистые,

и весь мир без нас погибнет,

Пионеры! о пионеры![11]

Перечитав эти строки несколько раз, я написал:

О, братья и сестры, знаете ли вы нашу Зимнюю бухту? Знакомы ли вам эти воды, эти волны между Аспудденом и Броммой?

Слыхали ли вы их плеск, братья и сестры, удары прибоя о берег, шелест прибрежной гальки, шум ветерка в камышах и хлопанье паруса знойным летним днем?

Когда я пишу, то почему-то покрываюсь гусиной кожей — сам не знаю почему, но всегда так. Вот и теперь я покрылся гусиной кожей, а в какие-то моменты у меня даже волоски на шее вставали дыбом.

И тут дверь открылась.

На пороге стояла девушка в черных джинсах и помидорно-красной блузке. Сандалии были надеты на босу ногу, в руке она держала солнечные очки. Это же та красотка из Броммы!

— Это первая театральная группа? — спросила она. Янне Хольм кивнул. Девушка зашла и остановилась перед кафедрой.

— Меня зовут Элисабет Асплунд, — представилась она. — Я из резерва. Извините за опоздание…

Она оглядела класс и встретилась взглядом со мной; едва меня увидела, как на ее лице расцвела широкая улыбка:

— Ты ходишь в этот класс!

— Ну да, — сказал я. Как будто для меня сидеть тут и подражать чьему-то стилю — самое обычное дело.

— Вот это совпадение! — Девушка села рядом со мной и посмотрела, что я написал.

— Чем занимаетесь?

— Возьми книгу вон там, с верхней полки… — и я изложил ей, что сказал Янне.

А потом склонился над листком и продолжил писать.

Сестры и братья, видели ли вы остров Эссинген, с его высоким мостом, Бьёрнхольмен и остров Кэрсён? Видели ли вы, как лодки несутся на всех парусах со стороны Броммы?

О, братья мои и сестры! Многого вы не знаете в этой жизни, многого вы не видели!

Я кое-где стер ластиком, кое-что поменял, и мне стало казаться, что написанное мною звучит почти как изданная рукопись. Я написал «2» и начал еще один вариант. Попутно косился на Элисабет, которая схватила толстый кирпич под названием «Неизвестный солдат»[12]. Она читала, и морщинка у нее над переносицей все углублялась. Элисабет оглянулась. Янне Хольм, звучно жуя вачку, достал стопку бумаг.

Элисабет смотрела на Янне, почесывая лоб карандашом. Глубоко вздохнув, склонилась над листом бумаги. Начала писать. Я продолжил свой труд.

— Время вышло, — объявил Янне. — Напишите свою фамилию и фамилию автора, чьему стилю вы старались подражать.

В самом низу листа я написал свое имя, а рядом — «Уолт Уитмен». Из динамиков раздался звонок. Янне перекричал его:

— Дальше у вас театр. Театральные занятия проходят в театральном зале, это подвальный этаж. До завтра. Всего хорошего.

13

О, сестры и братья! Когда Навозник начал ходить к моей матери, мне было семь лет; еще два года оставалось то того, как он навсегда перебрался к нам и занял мое место в двуспальной кровати. Мне приснился кошмар. Я тихонько прокрался в гостиную, желая свернуться под бокому матери. Но там лежал Навозник. От него пахло потом, пивом и табаком.

Я хотел свернуться под боком у матери, но он проснулся и велел мне исчезнуть.

И тогда, о сестры мои и братья, тогда я познал, что такое ненависть!

Театральный класс — огромный зал без окон, поделенный занавесом на две части. В зале был рояль, а еще громадная трибуна, где могли усесться человек пятьдесят. Она доходила почти до потолка, а потолок был высокий. Под потолком гроздьями висели лампы и прожекторы. Возле рояля стояло кресло с высокой спинкой, ткань на нем лопнула. Вдоль стен — стулья, поставленные друг на друга.

Мы собрались у трибуны. Кто-то уселся за пианино и стал наигрывать. Оказалось — тот верзила, Стаффан.

Почти незаметная дверь в стене открылась, и вошли мужчина и женщина. Мужчина темнобородый и носатый, женщина — широкая и кругленькая. И босая.

Женщина устроилась в кресле. Мужчина взял один из составленных друг на друга стульев и сел рядом с женщиной.

Мы затихли, Стаффан тоже, и женщина начала говорить. Голос у нее был глубокий, красивый — я совсем не такого ожидал.

— Меня зовут Лиса Сандстрём.

— А меня — Янос Яначек, — добавил мужчина. Женщина, Лиса, продолжила:

— Добро пожаловать в нашу школу, на наш курс. Театральный курс будет занимать у вас двенадцать часов в неделю.

Она замолкла, и слово взял Янос:

— Предмет «театр» включает сценографию, свет, движение, голос, историю театра, а также импровизацию и сценическое мастерство.

Лиса продолжила:

— Чаще всего вы будете иметь дело с импровизацией и сценическим мастерством. А сейчас представьтесь, познакомимся друг с другом. Давайте сядем в круг