У смерти твоё имя - Диана Аркадная Страница 14

Мужчина на мгновение зажмуривается, словно снова проживая те мгновения. Сабина отчего-то тоже чувствует волнение, хотя эта история и не касается ее напрямую.

– Он до сих пор отказывается говорить, что с ним произошло, и поранился ли он так сам, но у меня подозрение, что на него кто-то напал. У него была травмирована голова и переломаны обе ноги.

– Когда Тимура доставили к нам в больницу, вы, кажется, говорили, что он упал с высоты?

– Тогда это было единственное объяснение, которое пришло мне на ум. Позже, тщательно все обдумав, я нашел странными его ранения. Их можно получить при падении, конечно, но как он умудрился это сделать в том месте, где уже почти пологий склон? Думаю, он что-то скрывает от меня об этом случае. – Чиркен выглядит расстроенным, взгляд его становится чуть рассеянным, словно обращенным куда-то вглубь.

– Почему вы решили рассказать мне обо всем? – спрашивает девушка, когда пауза затягивается, в попытке вывести разговор на истинную причину звонка мужчины и последующего приглашения.

– Дело в том, что после… инцидента… Тимур сильно изменился. Нет, он и раньше был довольно нелюдимым и раздражительным, но в последнее время это стало совсем невыносимо. Я не понимаю, что с ним происходит, какие мысли у него в голове, но при этом вижу, что он страдает. Помощь принимать Тимур отказывается, как и говорить о произошедшем. Мне трудно просто мириться с этим и ничего не делать.

– Вы так заботитесь о сыне, – невольно вырывается у Сабины, и в этом коротком замечании звучит то, что она хотела бы скрыть: печаль и даже зависть, коротко сжимающие сердце болезненным уколом. Девушка не хочет задумываться о природе этих чувств.

Мужчина улыбается, смотря на нее, и в улыбке его проглядывает что-то необыкновенное. Сабина и не может вспомнить, видела ли она когда-либо такое нежное выражение глаз, направленных на нее. Внутри колет еще сильнее, в небо упирается плотный теплый комок из подавленных нежданных и нежеланных слез.

– Мой ребенок – это самое ценное, что у меня есть. Конечно, я забочусь о нем.

Девушка, не в силах противиться теплу в голосе Чиркена, в ответ тоже улыбается. Она нечасто это делает, и мышцы лица ощущаются почти инородно. Отчего-то появляется неловкость: ей кажется, что на ней это выражение даже смотрится неестественно.

– Все же пока не понимаю, чем могу помочь вам я. – Сабина опускает ресницы, разглядывая бликующую поверхность почти опустевшей чашки. Девушка видит только смазанные пятна смешанных отражений, может, где-то среди них есть и она сама?

– Как и сказал, я хочу предложить вам работу. У вас с Тимуром совсем небольшая разница в возрасте, так что будет проще найти общий язык, при этом вы – квалифицированная медсестра по реабилитации подобных пациентов. Мне известно, что к вам приезжают даже из областного центра. К вам, а не к вашему реабилитологу, который, будем откровенны, сущий болван. – С губ Сабины срывается невольный смешок, когда она слышит нелестное мнение о коллеге, которого и в самом деле держали только по знакомству. Получить такую оценку от Чиркена становится неожиданностью: оказывается, он способен отставить в сторону учтивость и показать характер. Мужчина отвечает на ее невольную улыбку своей, короткой, но яркой. – К тому же сын не раз высоко отзывался о вас.

При этих словах Сабина чувствует некоторое волнение: случилось ли так, что Тимур не забыл ее? Хотя они почти не общались, так как он недолгое время пробыл в сознании, прежде чем отец его забрал, отчего-то девушка нет-нет да и вспоминала о нем. С того момента, как парень очнулся, его внимательный взгляд следовал за ней по пятам. Заговорить с нею Тимур почти не пытался, лишь наблюдал.

– До сих пор всех сиделок, которых я ему находил, он игнорировал и не давал ничего делать: ни лечебные массажи, ни уколы. Тимур и до белого каления их довести успевал, судя по тому, что несколько женщин в один момент просто уезжали, ничего не сказав, прямо как Валентина – так звали экономку, я ее до этого упоминал. Признаться, до сегодняшнего дня у меня не было уверенности, что могу к вам обратиться со своим предложением, что оно вообще будет вам интересно: Давид часто говорил мне о вас, и всегда – как о сотруднице, практически живущей в больнице и преданной своему делу.

Он хочет добавить что-то еще, но девушка осмеливается прервать его:

– Вам известно, почему Давид Тигранович принял относительно меня решение об отстранении?

Ей невыносима даже мысль о том, что придется объяснять все мужчине напротив, пачкать свой рот грязью, оставленной в прошлом, заткнутой в самые дальние уголки воспоминаний, как обветшалая тряпка. Но, быть может, это уменьшило бы уровень надежд с его стороны на ее счет, приятных, но неоправданных. Впрочем, ответ Чиркена ставит все на свои места:

– Известно. Он не стал ничего от меня скрывать. То, что вам пришлось пережить, – ужасно, но еще более несправедливо, что вы до сих пор вынуждены нести за это ответственность. Так не должно быть.

В ладонях появляется неприятная вялость, снова хочется пить, и Сабина тянется за чайником. Собеседник перехватывает ее движение и услужливо наполняет ее чашку уже совсем холодным чаем. Мужчина смотрит на нее с некоторым беспокойством.

– Простите, я не хотел, чтобы мои слова вас растревожили.

– Все в порядке. – Девушка делает несколько глотков, чтобы прогнать першение в горле. Она уже некоторое время замечает, что женщина средних лет с соседнего столика бросает на нее косые взгляды. Когда официант, приносивший им чай, подходит к ней, чтобы принести заказ, женщина о чем-то с ним тихо переговаривается. Выслушав ее, парень тоже оборачивается в их с Чиркеном сторону, затем смотрит по сторонам, оглядывая полупустое заведение, что-то говорит. Женщина выглядит недовольной. Или встревоженной? Ответ официанта явно не устраивает ее, поскольку она хватает оставленную рядом куртку и, заставив стул с грохотом проехаться по полу, поднимается. Глядя прямо на Сабину, кидает на стол бумажную купюру и выходит. Когда девушка понимает, что остальные посетители, включая ее спутника, тоже обратили внимание на мимолетно разыгранную сцену, во рту появляется кислый привкус и она отворачивается.

– Итак, какую именно работу вы предлагаете? – Внутри только крепнет уверенность в решении, которое предстоит принять.

– Моему сыну требуется уход, однако он может себя обслуживать. – Ничто не выдает отношения мужчины к произошедшему, кроме на мгновение побелевших