Сипсворт - Саймон Ван Бой Страница 12

Нет, думает она. Ну уж нет.

Орешки у него уже есть. И хватит.

Много лет назад она бы прихватила ягоды домой. Сполоснула бы их в раковине одним вращательным движением. Оторвала бы хвостики. Нарезала бы самые крупные ягоды на четыре части и разложила на блюдце, а потом отнесла бы к нему в комнату. Дэвид сидел бы за книгами. Не поднимая глаз, он бы потянулся к блюдцу и сцапал первый попавшийся кусочек.

Хелен так и стояла бы рядом. «Спасибо, мамочка», – произнесла бы она ехидно. «Пожалуйста», – ответил бы он, все еще не отрываясь от книг, но уже с улыбкой.

Была у них такая шутка в репертуаре.

– Да к черту всё, – произносит Хелен и протягивает руку за контейнером. На сей раз опасность ощущается не столь близкой, как будто настоящее наполнено чем-то, чего прошлому не вытеснить.

Когда подходит ее очередь на кассе, она перекладывает продукты из тележки на движущуюся ленту. Провожает взглядом каждый предмет, чувствуя, что постаралась как могла. В конце концов, не факт, что мышь доживет до следующего лета, так почему бы не дать ей напоследок испробовать подлинный вкус жизни?

15

Дома Хелен ставит сумки с покупками на кухонный стол рядом с хлебной корзинкой. Мышь лежит на своей коробке от пирога и жует картон по краю дырки. Растянувшееся тельце напоминает Хелен колбаску в пушистой шкурке. Лимонадная крышка наполовину опустошена, а значит, в ее отсутствие что-то происходило. Интересно, думает Хелен, понимает ли мышь, что крышечку сюда поставили специально для нее. Теперь она уже вполне уверена, что мышь мужского пола. Не только из-за его шумной манеры жевать – между задних лапок явно кое-что имеется, шерсть там потемнее, и отчетливо видно два бугорка.

Она открывает холодильник и размещает в нем новоприобретенные продукты, слегка изумляясь своему спокойствию, притом что в раковине у нее обитает дикое животное.

Убрав по местам всю еду, Хелен бросает взгляд на часы над духовкой: до дневного фильма по Би-би-си-Два осталось всего восемнадцать минут. Она вытаскивает сочную клубничину из контейнера, режет ее на разделочной доске крошечными дольками. Когда Хелен насыпает угощение в паре сантиметров от мышиного хвоста, зверек разворачивается и хватает кусочек. Присев на задние лапы, вертит его в передних, словно выбирая, откуда лучше начать. Похоже, этот вкус ему знаком, думает Хелен, он такое уже пробовал, а значит, мыши умеют помнить, что с ними происходило, – точно как люди. Она завороженно наблюдает, как мышь широко открывает рот, так что можно разглядеть розовый язык и два ряда микроскопических, буквально как точки, зубов.

Хелен убирает пустые хозяйственные сумки в нижний ящик кухонного шкафа, затем наполняет водой чайник в уборной.

Всего за шесть минут до начала фильма она несет на подносе в гостиную чашку чая с бейкуэллским пирогом. Снаружи поднялся сильный ветер, и небо немного прояснилось. Мягкие груды облаков раздвинулись, и на предметы в ее садике пролился солнечный свет. Игрушки и пустые коробки лежат все там же на позеленевших камнях мощеной площадки, а с ними и аквариум, перевернутый набок, точно затонувший корабль.

Расположившись на диване, Хелен засовывает ступни под подушку. Ноги после утреннего похода побаливают, и она вспоминает, что в углу кухни так и стоят ее клетчатые тапочки, намертво прилипшие к ловушкам.

К ее абсолютному восторгу, фильм показывают черно-белый – настоящее кино. Хелен прибавляет звук, чтобы слышать потрескивание. Как она любила те воскресные утра, когда они с мамой направлялись пешком к «Одеону», где всегда выстраивалась очередь. В очереди было много знакомых по школе лиц, но без школьной формы все выглядели как-то по-другому, будто уже приобщались к миру взрослых, ждавшему их впереди. Наверное, дети тоже это чувствовали, судя по тому, как смирно они ждали открытия кассы. У многих отцы не вернулись с войны, и поэтому за билетами с Хелен всегда ходила только мама. В то время соблюдать приличия было важно. Столько людей ради этого погибло.

Хелен смакует пирог. Музыка тем временем затихает, и начинается фильм: женщина собирает цветы у подножия каменной стены. Кто-то зовет ее по имени, и она оборачивается к камере. Хелен вспоминает свои волосы, когда они еще были длинные и роскошного цвета. Лен любил пропускать их сквозь пальцы, чтобы они струились каскадами, как вода. Довольно скоро после похода на танцы она написала домой, что встретила мужчину и с родительского благословения готова назначить дату свадьбы.

Теперь актриса гуляет в одиночестве по фруктовому саду. Хелен уже предчувствует, что это будет хорошая история.

Примерно на половине фильма, когда пирог почти доеден, чай выпит и судьба целой семьи зависит от героини, затерянной посреди моря, Хелен осознает, что с мышью надо что-то делать. Нельзя же и дальше пользоваться нижней уборной. Раковина там слишком мала для мытья посуды, пол холодный, а тусклый, мутноватый свет вгоняет в уныние.

Зверька с его коробкой нужно будет переселить. Но куда?

Пока героиня отчаянно машет проплывающему вдалеке кораблю, Хелен размышляет о соседской кошке, которая наверняка прекрасно знает, где мышь была замечена в последний раз. Значит, обратно на улицу зверьку хода нет, ни в коем случае, тем более что ему, похоже, интересно только поглощать клубнику и дрыхнуть.

Как же он не понимает, что мир полон опасности и страданий? А вдруг он больной? Разве не грызуны в 1665 году принесли с собой смертельный недуг, заполонив Лондон? Они как персонажи греческой трагедии, рассуждает про себя Хелен, обречены были на муки по воле капризных высших сил.

По крайней мере с покупками она разобралась.

Хелен кладет в рот еще кусочек пирога, наслаждаясь мгновением, когда на языке глазурь смешивается с тестом.

По окончании фильма она ложится на диван. Глаза закрываются. Можно было бы и уснуть, но не дает одна любопытная мысль. Нет ли где приюта для диких животных, который мог бы прислать сотрудника в белом фургончике и забрать мышь к себе?

Наверное, у них есть специальные места, где мыши доживают свои последние недели или месяцы. Или, может, они его научат жить в дикой природе. Ведь животным там и положено обитать, правда?

С теплым чувством умиротворения Хелен погружается в дрему. Просыпается она спустя несколько часов, под шестичасовые новости, то есть ужинать уже вот-вот станет поздно. Хелен зажигает свет на кухне, но мыши нигде не видно. Надо думать, переваривает клубнику во сне. Она отдаст и остальные ягоды сотруднику приюта. Вряд ли у подобных учреждений есть бюджет