Фантом Я - Ольга Устинова Страница 11

Сразу после разговора получил облегчение. Как от лекарства. Как я обычно получаю облегчение от своей писанины. Лекарство или отдушина для обсессии?

Сегодня уже три куска нервным неровным почерком. Утром, днем в перерыв на работе и теперь ночью. По трем разным темам. Собираю их в фолд (папку) — записки по разным темам. Уже с души воротит. Но если я от этого разговора с Максимом не избавлюсь — нет мне покоя. Неделю живет во мне без прописки этот разговор. Говорят — «обсешнс» — мании. Их не надо иметь. Они тебя имеют. Живет во мне мания писать рукописи. Все что я могу с ней сделать — это ей следовать. Не я ей диктую — она мне. Владеет мной как собственностью.

Шесть часов прошло, и я вроде переварил то, что написал. Освободилось пространство для новой ИДЕИ.

Да и всего-то навсего, в коротком разговоре, между всем прочим, я рассказал Максиму, что никогда не умел работать в коллективе. И когда-то, еще в Петербурге, мой шеф по работе, после пяти лет работы на него переводчиком в большой лаборатории научно-исследовательского биохимического института, открыл мне глаза на этот мой дефект и посоветовал работать всегда с кем-нибудь одним, да и с тем научиться держать вежливое расстояние. Вот и все. Уф! Отделался. Теперь спать.

У меня такое впечатление, что я пытаюсь переболеть одну и ту же болезнь два раза. Один раз по неизбежности, второй — чтобы рассмотреть ее под микроскопом. Я прохожу через свои сухие дни как наблюдатель за самим собой. Не слишком ли я становлюсь здоровым. Есть ли с чего делать рукопись.

Где та грань, где теряется индивидуальность отчаянно пишущего о себе психа?

Труднейшая задача выздоровления для него — остаться достаточно больным, чтобы было о чем писать, и достаточно выздороветь, чтобы суметь написать.

Разговор с Гарри

Еще одно ощущение.

Роберта меня любила, но я не был уверен можно ли меня любить. И прогнал ее от боязни, что она меня бросит.

В пятницу, на новом месте, куда передвинулась моя группа «Just for today», только я пришел, и первый, кого увидел, был Гарри. Я был так возбужден после работы, что не воспринял ничего из того, что говорили на митинге, переваривая в себе рабочий день. Пошли в кафе, и я рассказал Гарри, кто я есть, как я это понимаю. Всю ту сторону жизни, которая — губка. Я сказал Гарри, что не испытываю ничего кроме внутреннего сопротивления, когда они говорят на митингах, что алкоголизм есть алкоголизм, и вы все равно бы к этому пришли вне зависимости как развивалась ваша жизнь. А я всегда знал, что алкоголизм для меня — эксперимент (над самим собой), не больше. Беда только, что в конце этого эксперимента я забыл, что это был лишь эксперимент, забыл зачем это мне понадобилось, забыл все о своей жизни, о себе, и почти забыл собственное имя. Эксперимент, вместо того чтобы создать меня, гениального, почти убил меня.

Гарри сказал, что эти формулировки на митингах только поверхностная идеология АА. Настоящий АА — глубоко подводно, где вулканическая сила группового спирита продуцирует себя за счет коллективной веры, как в церкви, чтобы поддерживать алкоголиков на штормовой поверхности реальности.

Я чувствую себя человеком, держащимся на поверхности штиля, пока карлики под водой не подымут бузу, и на волне этой возни (злополучных карликов) я несусь как на волне мучительного вдохновения к необитаемому острову минутного освобождения.

Замирают карлики, тает, как сахарный, остров, и снова я барахтаюсь в штиле.

Опять о работе в банке:

Ненавидь их, ненавидь. Вся борьба идет за разрешение принадлежать там, где не принадлежишь. Энергия на преодоление невозможного. И невозможное это мизерно.

Избежательство это, избежательство, avoidance. Упрятывание себя за необходимостью работать на работе. Страх работы на себя. Мечта слишком велика.

Развязка

Они меня избили. Ну не гениально ли это просто? Зачем мучиться сомнениями любить или ненавидеть. Можно просто избить. Подождали после работы у банка и избили. И были удовлетворены и счастливы. Трое. Черные мужики.

Счастливее всех был я. Избитый, униженный, хромающий и кашляющий, но свободный, ибо в ответ на звонок из отдела кадров банка с просьбой вернуться на работу, я отказался.

Ночные кошмары, как кто-то мне объяснил, символизируют приход вдохновения. Это знак. Знаки надо читать.

Сон. Я бью тех, кто бил меня. Я вспрыгиваю двумя ступнями на горло валяющемуся по полу телу. Ненавистному. Я готов вспрыгнуть двумя ступнями на лицо. Медлю. Просыпаюсь.

Кстати, это был дневной кошмар. У меня нет сил — я засыпаю днем.

Ночь. Сон: кто-то ломится в квартиру. Дверная цепочка все еще держит дверь, и в щели — ярящаяся человеческая натура, пытающаяся сбить дверь с цепочки. В руках у меня — дикая суковатая палка. Я сую палку в щель отбить человеческую натуру палкой. Просыпаюсь.

Два дня прошли в болезни на ногах. Ночные, как и дневные, кошмары забирают много энергии. Но сегодня я — за машинкой. Пусть это называется вдохновением. Во всем должен быть смысл, и коли нету — надо сделать.

Только что в моей государственной квартире провели трехнедельный ремонт ванной комнаты. Сменили все — от ванны до бачка. Три недели надо было встречать рабочих и прятать буйного пса в спальню под замок. И вот наконец я вздохнул. Интересно, а если бы я работал и дальше в банке?

Идет первая неделя свободной от ремонта жизни, и от туалетного бачка отвалилась ручка. Снова подсиживать рабочих. Расписания у них нет.

Вечерами я в АА. Как раз сегодня Барбара, после митинга в здании церкви, выразила что-то раздражительное по поводу того, что я бросил очередную школу программирования. Во-первых, из-за денег, во-вторых, из-за того, что «бердичевское» (Брайтон-бич) население этой школы стало действовать мне на нервы.

Пятидесятилетнюю Барбару бросил, после нескольких лет романа, ее бой-френд. Из наших. Из АА. И озленная Барбара заявила, что я «не работаю над проблемой». Мне стало ущербно и захотелось немедленно делать какую-нибудь сногсшибательную карьеру. Отчего я уселся в кресло зализывать рану — то бишь делать свои наброски в блокноте. Прошелся по всем заброшенным в результате усердных попыток одолеть программирование рукописям, дополнил их новой болью на новых страничках (гной на