Письма молодого врача. Загородные приключения - Артур Конан Дойль Страница 36

С этими обнадеживающими заверениями я оставил их на платформе брэдфилдского вокзала. Слова вроде бы добрые, нет? Однако брать деньги мне очень не по себе. Когда я пойму, что смогу прожить на хлебе и воде и без них, то откажусь от помощи. Но начинать без денег – это все равно, что не умеющему плавать выбросить спасательный жилет.

По пути в Берчспул у меня была масса времени оценить свои перспективы и обдумать теперешнее положение. Мой багаж состоял из большой медной таблички, маленького сундука и шляпной коробки. В сундуке лежали стетоскоп, несколько книг по медицине, запасная пара обуви, два костюма, белье и туалетные принадлежности. С этим и остававшимися у меня в кошельке пятью фунтами и восемнадцатью шиллингами я отправлялся завоевывать себе место под солнцем и право жить на заработок от врачевания себе подобных. Но в этом, по крайней мере, была какая-то надежда на постоянство, и если мне суждены бедность и невзгоды, то и свобода тоже. Не будет никакой леди Салтайр, вздергивающей подбородок, потому что у меня есть свой взгляд на происходящее, никакого Каллингворта, наскакивающего на меня по пустякам. Я буду один, совсем один. Я разгуливал туда-сюда по вагону и размышлял. В конечном итоге, мне было что обретать и совершенно нечего терять. Я был молод, силен и полон энергии, а в голове у меня умещалась вся медицинская наука. Я ощутил такой подъем, словно собирался заниматься практикой, которая была готова меня принять.

Было около четырех часов дня, когда я добрался до Берчспула, до которого от Брэдфилда восемьдесят километров по железной дороге. Для тебя он может означать лишь географическое название, а я, пока там не оказался, тоже ничего о нем не знал, однако могу сказать, что население там сто тридцать тысяч душ (примерно как в Брэдфилде), что там есть кое-какая промышленность, что до моря оттуда час пути, что там есть аристократический западный пригород с минеральным источником и что места вокруг очень красивые. Он достаточно мал, чтобы обладать собственным характером, но достаточно велик для одиночества, которое придает городу особое очарование после угнетающей публичности деревни, где все друг дружку знают.

Когда я вытащил медную табличку, сундучок и шляпную коробку на платформу в Берчспуле, я присел и задумался, каков будет мой первый шаг. Каждое пенни будет очень много для меня значить, и планировать все нужно в соответствии с моим тощим кошельком. Пока я сидел, произошло нечто интересное: я услышал приветственные крики и звуки оркестра в противоположном конце вокзала, и на платформу начали маршем выходить саперный взвод и линейные пехотного полка. Они были в белых пробковых шлемах и отправлялись на Мальту в преддверии войны в Египте. Солдаты – молодые англичане, судя по белым лицам, – были с полковником, у которого усы доходили до плеч, и розовощекими длинноногими младшими офицерами. Особенно мне запомнился один из знаменосцев, рослый, со свирепым лицом, опиравшийся на винтовку, и с двумя котятами, выглядывавшими у него из ранца. Меня так растрогал вид этих молодых людей, отправлявшихся отдать долг родине, что я запрыгнул на сундучок, сорвал шляпу и прокричал троекратное «ура». Сначала стоявшие сбоку люди вперились в меня тупыми взглядами, словно коровы в стену. Через мгновение многие подхватили приветствие, а через три секунды мой голос потонул в волне криков. Я пошел своим путем, а солдаты – своим, и я гадал, кому предстоит более долгая и тяжелая битва.

Я оставил багаж в камере хранения и вскочил в проезжавший мимо вокзала трамвай с намерением подыскать себе жилье, поскольку решил, что снять его обойдется дешевле проживания в гостинице. Кондуктор проникся интересом к моим нуждам и повел себя с таким пониманием, что я подумал, что бедные классы в Англии – самые душевные на свете. Полицейские, почтальоны, железнодорожники, кондукторы – какие же они все участливые! Мой кондуктор все мне рассказал: эта улица центральная, но дорогая, а соседние – подешевле, и, наконец, высадил меня на не фешенебельной, но чистенькой улице под названием Кадоган-Террас с наставлениями, куда идти, что высматривать, и что мне понравится.

На недостаток выбора я пожаловаться не мог, потому что надписи «сдается» и «внаем» виднелись почти в каждом окне. Я зашел в первый же понравившийся дом и поговорил с глуповатой и жадной хозяйкой. Квартирка из гостиной и спальни сдавалась за тринадцать шиллингов в неделю. Поскольку я раньше никогда не снимал жилье, я понятия не имел, дорого это или дешево, но заключил, что скорее первое, поскольку мои вскинутые брови заставили ее тотчас же снизить цену до десяти шиллингов и шести пенсов. Я попробовал изумленный взгляд и возглас удивления, но она стояла на своем, и я решил, что это нижняя планка.

– А комнаты у вас чистые? – спросил я, поскольку деревянная облицовка стен наводила на мысли.

– Совершенно чистые, сэр.

– Насекомых нет?

– Иногда комнаты снимают офицеры из гарнизона.

Это давало повод задуматься. Звучали эти слова не очень приятно, но я подумал, что она хотела сказать, что чистота комнат не подлежит сомнению, поскольку ими остаются довольны эти джентльмены. Мы договорились о цене, я велел через час подать чай, пока обернусь до вокзала и привезу вещи. Носильщик доставил их за восемь пенсов (я сэкономил четыре пенса на кэбе, дружище!), и вот так я обосновался в сердце Берчспула с надежной базой для дальнейших действий. Я выглянул из окна своего жилища на вонючие дымоходы и серые покатые крыши, перемежаемые парой шпилей, и дерзко погрозил им чайной ложкой.

– Или вы меня победите, – произнес я, – или я вас.

Ну, ты вряд ли ожидаешь, что человека постигнет приключение в первый же вечер в чужом городе, однако со мной оно случилось – весьма тривиальное, это верно, но и в то же время довольно яркое. Конечно, подобное может произойти скорее в книге, но верь слову, что все было так, как я описываю.

Допив чай, я написал несколько писем, в том числе Каллингворту и Хортону. Затем, поскольку вечер выдался дивный, я решил прогуляться и осмотреть место, где я оказался волею судьбы. «Лучше начинать так, словно намерен продолжать», – подумал я. Так что я натянул сюртук, надел тщательно вычищенный цилиндр и вышел на улицу с внушительной тростью с металлической ручкой в руках.

Я направился в парк, являвшийся