«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников Страница 9

двинулись на позицию и начали готовиться. Никому в тот день не спалось, все были на мандраже. Ночью по лесополосе отработал наш танк, разминировал лесополосы, а мы экипировались. Я своим бойцам сказал брать самое необходимое и побольше боекомплекта. Наступило утро, по рации прозвучала команда к продвижению. Мы начали двигаться. С нашей позиции двигались две группы. Моя группа была замыкающей. На Ноле командир наказал: «Командир группы всегда двигается последним», и изначально я следовал этому. Пройдя метров сто от позиции, необходимо было перебежать по открытке метров триста, — сначала спуск, переход через железнодорожный путь, подъем и по полю до следующей полосы. Первая группа выдвинулась, мы через пять минут после них. Дождались, когда они перейдут открытку, и начали сами перебегать по одному. Все было хорошо, но в небе появилась «птичка». Начал работать АГС по этой открытке, через которую нам нужно было перебегать. Но приказ есть приказ, заднюю не дашь. Я дал команду направляющему по последнему разрыву быстро бежать до плит, на подъеме лежали плиты, это походу был строящийся когда-то автомобильный мост, и там переждать до следующего прилета, и перебегать дальше. И так по очереди. Увидели и услышали последний разрыв снаряда, первый боец побежал… Сначала бежал нормально, но на подъеме пошел пешком, и один из снарядов залетел прямо ему под ноги. Сразу крик, стон и одна фраза: «Помогите, помогите…»

Я, понимая, что сейчас его закидают, так как «птичка» в небе и наверняка корректирует, принял решение вытягивать его и заодно всем перебежать в другую лесополосу. За нами как раз шла группа эвакуации. Я с группой бойцов рванулся к трехсотому, и мы начали оттягивать его в канаву — там на подъеме была небольшая канава. Оттянули, и я сразу же начал оказывать первую помощь раненому. У бойца была разорвана кисть правой руки, посечено лицо и ноги. На руку наложил жгут, перевязал бинтом кисть. Все это происходило лежа, под прилеты снарядов АГС. Кричал я там так, как никогда в жизни еще не кричал, а группа эвакуации просто встала как вкопанная в лесополосе, откуда мы и начали перебежку. В этой канаве мы пережили четыре или пять прилетов, только тогда группа эвакуации побежала, но АГС не умолкал. Двое из группы эвакуации начали оттягивать трехсотого в сторону лесополосы, где располагались ополченцы, расстояние до которых было метров пятьдесят. Как только они начали оттягивать раненого, мы переждали последний прилет[6] и, резко встав, побежали по назначенному маршруту. За все это время, пока оказывали помощь бойцу, больше никому не досталось. Потом я этому очень сильно удивлялся и до сих пор удивляюсь.

Подбежав к лесополосе, мы начали двигаться пешком, все выдохлись. В небе был слышан беспилотник. Идти до позиции оставалось еще метров семьсот. Вдруг резко услышали жужжание. Над нами зависла «птичка», мы остановились и не двигались. Ждали, когда она улетит. До этого дня это срабатывало. Висела она минут пять, и мы услышали «выходы» снарядов АГС, и сразу все разбежались и упали на землю, прикрыли головы и ждали прилетов. Противник стрелял три раза по пять снарядов. Первый залп прошел удачно, никого не зацепило, снаряды ушли дальше нас. Вслед за первым залпом, с разрывом в пять или шесть секунд, пошел второй залп. Я прокричал, чтобы никто не поднимался, так как было опасно, а ведь в нас, как я подсчитал, прилетело в общей сложности тридцать снарядов. Их было очень хорошо слышно, когда они приближались все ближе и ближе. Я каждый разрыв считал про себя, чтобы дать команду на подъем и начать передвигаться к позиции. Двадцать восьмой, двадцать девятый и тридцатый — разрыв. Я прямо почувствовал, как тридцатый снаряд разорвался позади меня, осколок пробил РД-шку[7] и попал в затылок. Сразу потемнело, звон в ушах и боль была такая, как будто очень сильно ударили палкой по затылку. Я сразу ладонью схватился за затылок, почувствовал, как хлынула кровь. Думал, все: «Приехал…», давай сразу доставать перевязочный пакет. Одной рукой держу затылок, другой достаю пакет перевязочный, разгрызаю зубами и начинаю перематывать голову. Один ПП использовал, достал просто бинт, начал и им перематывать. Лег на спину и ждал, ждал с мыслью, если все плохо, то засну. Но проходит пять минут, я в сознании, слышу в радейке свой позывной. Беру рацию, отвечаю. Командир спрашивает, как у моей группы состоят дела с продвижением. Я доложил, как полагается, добавил, что получил осколочное в затылок. На что мне передали, что придется ждать до темноты, рисковать отправлять группу эвакуации не станут. Я ответил, что понял. Полежав еще с минуту, решил, что мне не требуется эвакуация. Я встал, АГС по нам уже не работал. Начал собирать своих бойцов, благо никто из них не пострадал, все находились в радиусе десяти метров. Собрав всю группу, мы продолжили продвижение. Вскоре мы догнали первую группу, аккуратно начали подходить к ним. Метров за пятнадцать вдруг командир этой группы подал сигнал остановиться и не двигаться. Я сначала подумал мины, но оказалось, в небе над ними зависла птичка. Они находились в роще, под открытом небом. Моя же группа была незаметна для птички, поэтому мы чуть отошли в сторону и стали ждать, когда «птичка» улетит. Но «птичка» не улетала, а корректировала. И тут начались прилеты АГС, 82-го и 120-го минометов.

После прилета одной мины от 120-го миномета двоих бойцов из первой группы сильно зацепило, и это было слышно по их крикам. Они начали звать меня по позывному, чтобы я помог им. Командиры нас инструктировали, что если группа попадает под обстрел и там есть трехсотые, то не надо сразу туда бежать и оказывать помощь, так как с большой вероятностью тебя тоже ранит. Я прождал тридцать секунд и не выдержал, своим сказал оставаться на месте, окапываться… Я не мог просто слушать крики о помощи и бездействовать. Я подбежал к раненым, одному осколок залетел прямо под броник и, как я понял перебило позвонок, он не мог двигаться. Я быстро осмотрел его на предмет кровотечения, его не было. Он лежал недалеко от большого поваленного дерева, куда я его оттащил и сказал, чтобы он терпел и ждал, пока я помогаю другому трехсотому. Второй трехсотый был метрах в пяти от первого… Я, пригнувшись, подбежал к нему и понял, что у него тяжелая контузия, посечена рука и нога, все в крови. Он потерялся в ориентации, начал бредить, пытался на четвереньках уползти подальше. Я его