Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор - Йован Стерия Попович Страница 68

окна, то так вся изломается и извертится, что страх за нее берет, а на начальницу даже и не взглянет. Вам, конечно, невдомек, с чего бы это? А в городке все знают, что Кая поклялась стать уездной начальницей, поклялась не безрассудно, как клянутся многие: умру, мол, но добьюсь своего, или хоть на один день, но стану уездною начальницей. Ничего подобного, просто она решила стать первой дамой уезда и остаться ею до конца дней своих. Хочется девушке быть начальницей, и ничего тут не поделаешь! Не чета она тем, кто скромно и тихо ждет, когда тот или иной приказчик откроет свое дело. Теперешний начальник женат, да и в годах уже, и потому имеет все основания надеяться, что в самом скором времени услышит приятные слова: «Милостью божией и волею народа… начальником округа…», а раз так, то и Кая надеется, что его место займет молодой неженатый юрист, и тут уж она наверняка сразу станет первой дамой уезда. Надеется девушка, что тут поделаешь, ведь надежда — главная добродетель христианина, сам господь бог заповедал нам жить надеждой, так почему бы и ей, доброй христианке, не следовать заповеди господней? К тому же она еще молода, может и подождать, ей, как говорится, не к спеху. Тетушка Юла заранее облюбовала себе комнату в доме уездного начальника, а когда она там поселится на правах тещи, то и смотреть не станет на этих гордячек Перичиху и Йовановичиху, которые сейчас ее словно не замечают; вырядятся и думают, что в нарядах все счастье; ничего, они еще побегают за ней, уж она им покажет, где раки зимуют, только бы дождаться, когда этот старикашка получит повышение. Дядюшка Глиша поначалу смеялся над их бреднями. Но тетушка Юла, ничуть не обижаясь, принималась рисовать ему необычайно привлекательную картину недалекого будущего, когда он после уездного начальника будет первым человеком в городе, а первые а-ские торговцы Перич, Йованович, Живкович и прочие будут его обхаживать, Христом-богом умолять заступиться, или походатайствовать за них, или сделать что-нибудь другое в этом роде, а он будет отнекиваться, а они все униженней клянчить: «Не откажите, господин Глиша, покорнейше просим (тогда уж никто из них не осмелится назвать его «дядюшка Глиша», или «брат Глиша», или просто «Глиша», как нынче), помогите: тяжба у меня с соседом, и, ежели решение выйдет в мою пользу, вовек не забуду ваше благодеяние», и т. д. и т. п. В такие минуты глаза у дядюшки Глиши сияли, и он довольно улыбался, представляя, как на улице перед ним ломают шапки. Но это продолжалось лишь до тех пор, пока Юла была рядом; стоило ей куда-нибудь отлучиться, как к нему тут же возвращался здравый смысл, и, подумав немного, он смущенно ворчал в пустоту: «Эхма, дуреха Юла, куда хватила, оборотись-ка лучше на приказчика Васу, что служит у Перича, он немало положил в свой карман, не сегодня-завтра станет сам себе голова, а со временем, глядишь, и самого Перича переплюнет. Помню я, как Перич весь свой товар в одном сундучке носил, а теперь гляди — первый хозяин…» Так дядюшка Глиша размышлял, пока был один, но стоило появиться тетушке Юле, как мысли его принимали совсем иное направление, и ничего удивительного, она бы и святого Петра уговорила снова трижды отречься от Христа. Так вот и шло в этом добропорядочном семействе. Закончился долгий рождественский пост, наступили праздники. В день святого Стевана понаведалась к тетушке Юле некая бабка Сока. Всем известно, для чего приходит в дом бабка Сока. Редко какой приказчик или торговец а-ский женился, не пожаловав бабке Соке платье и дукат. Она уже дважды побывала в доме дядюшки Глиши, предлагала Кае хорошие партии, но тетушка Юла, отдавая должное женихам, обычно отговаривалась тем, что дочке еще рано замуж, что она еще ребенок и не готова к семейной жизни. Так тетушка Юла дважды выпроваживала бабку Соку, и вот теперь она явилась в третий раз.

— С рождеством Христовым!

— Спасибо, матушка. Садись. Ты откуда? Неужто сверху, из Палилулы?

— Что поделаешь, доченька, надо проведать добрых знакомых, а то ведь совсем от людей отвыкнешь.

— В самое время пришла! Глиша ушел, да и чертовку мою куда-то унесло, а меня тоска одолела.

— Вот и хорошо, что ты одна, по крайней мере, поговорим без помех. Надобно мне кое-что тебе сказать.

— Да уж догадываюсь, опять, поди, хорошую партию для моей Каи нашла!

— Сама знаешь, я никому плохих партий не предлагаю. Я, доченька, не гонюсь за дорогими подарками, главное для меня — чтоб и после венца поминали бабку Соку с благодарностью. Так вот, этот пострел Васица, ну знаешь — он у Перича служит, с Нового года начинает свое дело, парень трудолюбивый, толковый, рассудительный, капиталец хороший сколотил, уж и товар сортирует. Сам Месарович предлагал ему ссудить пятьсот дукатов, а он и полушки не берет. «Не хочу, говорит, сразу в долг влезать, хочу, чтоб в моем доме все мое было, чтоб не дрожать, что с минуты на минуту придут вещи описывать». Думает обзаводиться домом, а одному, знаешь, нелегко. Пришел ко мне и упросил высватать ему вашу Каю, по ней, говорит, сохнет, знает, что она бесприданница, да ему денег и не надо: нужен ему верный друг, а это можно и без приданого, было б только желание. Так вот, Юла, потолкуйте с Глишей, не упускайте эту партию, лучшей не дождетесь, богом клянусь. Вы уж упустили двух молодцов, а теперь сами видите, они, того и гляди, обойдут старых торговцев. Васа лучший из них, да и денег за невестой не просит. Если и ему откажете, я к вам больше ни ногой. Кая, доченька, молода и собой хороша, да ведь красота с годами уходит, и тогда без денег не устроить вам ее счастья, упустите время и с деньгами жениха наищетесь. Подумайте хорошенько и дайте мне знать, если упустите и такой случай, как бы после не пришлось локти кусать…

Так говорила бабка Сока, впрочем, как и положено свахе, и надо сказать, говорила вполне искренне, не прибегала к хитростям и уловкам, к каким обычно прибегают свахи и какими и она порой не брезгала. Есть немало свах, которые, увлекшись перечислением богатств жениха, делают его чуть ли не миллионером, а после свадьбы выясняется, что он гол как сокол. Многим, кто не знаком с деревенскими и провинциальными свычаями и обычаями, покажется это странным и даже невероятным, но я знаю сотни подобных примеров. Приведу один из них. В том же городке А., о котором идет наш