Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор - Йован Стерия Попович Страница 55

В третий раз — бог троицу любит! — приготовил кир Герас два фартука. Он сшил их сразу же по прибытии сыновей. Только на сей раз не из мешковины, а из дорогого зеленого сукна, что шло на одежду первым приказчикам и самим хозяевам, и фартуки эти не веревкой подвязывались, а застегивались красивыми желтыми пряжками. В третий раз собрался он «торжественно» приобщить их к торговле. Ради этого случая он приготовил и угощение для самых близких из его торговых друзей.

Но и в третий раз у него ничего не получилось. Сыновья попросили (а мать поддержала) оставить их в покое еще на некоторое время, а потом, мол, они и сами возьмутся за дело, помня о своем долге. Мать стала на их сторону, имея свою цель; ей нужно было сделать десять — пятнадцать визитов (многие семьи уже вели с матерью переговоры о том, как бы породниться).

И кир Герас уступил. Раньше он был умнее, и все, как говорится, чувствовали, что едят его хлеб, но теперь стал попустительствовать, рассуждая так, что дети больше него повидали, обучены, а стало быть, умнее отца.

Но хоть он и уступил, неприятно ему было бить отбой — извещать приглашенных, что «торжество» отложено!.. А угощение, которое приготовил старый Герас для себя и своих друзей, не отведали ни они, ни он сам, потому что ему было не до еды — она застревала у него в горле! На припасенные яства и вино набросились юные приятели Аристотеля и Ксенофонта — ели, пили, пели и танцевали, а когда насытились, подпоясали два знаменитых фартука и в таком виде куда-то отправились. Где они были и чем занимались, никто не знал. Но на другой день эти два фартука упоминались ни более ни менее как в докладе дежурного из главной полиции и в качестве вещественного доказательства были приложены к рапорту. Только через день кир Герас получил их из полиции с уведомлением, что они были найдены в определенном месте.

Кир Герас не одобрял такого поведения, но отец — всегда отец, и кир Герас оправдывал его молодостью, швабским воспитанием, а главное, тем, что сыновья, такие молодые и такие зеленые, долго были вдалеке от греческого мира. Поэтому он постарался вернуть их в греческое лоно, наставить на путь истинный, следуя заповеди Христовой: человек оставляет двадцать девять овец и идет искать одну, заблудшую, а когда отыщет, радуется ей больше, чем тем двадцати девяти, которых, вернувшись, находит в целости.

Через несколько дней после этой неприятности сыновья получили родительское внушение в греческом духе. Над кроватью старшего, приходившего домой под утро, кир Герас повесил в рамке собственноручно переписанное изречение одного из семи греческих мудрецов, Хилона Спартанца: «Используй время правильно», а над кроватью второго, который возвращался еще позже, в такой же рамочке возникли золотые слова Питтака Митиленянина, позволившие включить его в число семи эллинских мудрецов и гласившие: «Учись ценить время, ибо все доброе ограничено временем!»

Те, кому предназначались эти золотые слова, долго их совсем не замечали. Отец хотел, чтобы сыновья вдохновлялись ими если не по нескольку раз в день, то хоть два раза: в девять часов, ложась спать, и в пять, пробудившись от сна. Чтобы они видели эти слова последними перед тем, как погрузиться в объятии Морфея, и чтобы эти памятные изречения приветствовали их на заре нового дня! Но так не получилось. Сыновья Гераса меньше всего проводили время в своей спальне — поздно возвращались, поздно вставали, да не до чтения им было. Кир Герас в конце концов отвел их туда днем, прочитал им эти изречения и, назвав Питтака и Хилона, спросил, слышали ли они когда-нибудь эти имена{43}. Еще не вполне протрезвившись, они рассеянно отвечали ему всякую ерунду. Один сказал, что это их старые знакомьте греки-торговцы; другой — что они, должно быть, из тех греков, что остались на родине. И, что было всего горше для кир Гераса, спрашивал он их по-гречески, а отвечали они ему по-сербски.

Он горестно упрекал сыновей за то, что они, такие ученые, не знают, что Хилон был спартанцем, а Питтак родом из Митилены на Лесбосе. А самое неприятное, сказал он им, что это известно и варварам, тогда как его сыновья, люди ученые, эллины, не только не руководствуются в жизни этими изречениями, но и понятия о них не имеют и даже не знают, кто такие Хилон Спартанец и Питтак Митиленянин!..

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой кир Герас размышляет о старых и новых временах и проводит параллели между старыми и новыми торговцами не в пользу последних

Старый кир Герас со своими Хилоном и Питтаком почувствовал себя беспомощным и лишним. Как выродилось и испортилось нынешнее поколение, горестно размышлял он. То, что старые эллины высекали на дверях своих величественных храмов, их недостойные потомки не желают ни помнить, ни записать в скрижалях своего сердца! Его сыновья, его племя, плоть от плоти, кровь от крови его — и так не похожи на отца! Они все продолжали лентяйничать. Сами к нему не являлись, а он не осмеливался еще раз напомнить о деле. Только спустя несколько месяцев он решился наконец сказать, чтобы они нашли себе место, подобающее их уму и образованности. Оба сына устроились в банковские учреждения, потому что стать за прилавок они не пожелали ни за какие коврижки, и в этом их, кстати, поддерживала мать — не могла она допустить, чтобы ее сыновья схоронили свою прекрасную молодость за прилавком, под фартуком!..

Кир Герас сначала противился было этому, а потом постепенно не только свыкся с этой мыслью, но даже стал находить, что все очень хорошо. Он почувствовал дух нового времени, новой жизни. Как эллин и человек рассудительный, он скоро понял, что разногласия между ним и сыновьями — это столкновение двух направлений, двух систем воспитания, двух культур, что все так и должно быть и нужно с этим примириться.

Он подолгу размышлял, сравнивая доброе старое время с новым, старых торговцев с новыми, старых приказчиков да и учеников с теперешними приказчиками и учениками и находил, что между ними — огромная разница и в облике, и в настроениях.

С первого взгляда видно, как они различны. Те, прежние, носили бакенбарды на сильных, как